Михаил Хазин: Коэффициент «15»

•21 мая 2020 г.

Выплаты медикам продемонстрировали нам то, о чём мы подозревали, в части эффективности работы правительства, но не хотели самим себе признаться. А именно, в том, что эта эффективность, с точки зрения, «выхода» на конечную цель проекта (в частности, в приложении к национальным проектам) составляет какую-то совсем смешную долю. Собственно, сколько там получили медики на первом этапе, до вмешательства Президента, от заявленных сумм? 7%? Не помню точно, но порядок цифр примерно соответствует. Вот столько и получали те объекты и структуры, которые были целью развития в рамках национальных проектов, в окончательном варианте. Всё остальное шло в усушку и утруску. В нужные карманы.

https://zen.yandex.ru/media/id/5d6a01cf … 3bb9ec98d3

Новороссийский Рабочий

Врачи Новороссийска вернулись из «красной зоны» Москвы и рассказали всю правду о ковиде
Сегодня

Врачи Новороссийска работали в так называемой «красной зоне» в ведущих московских центрах и спасали людей с ковид-19. И только сейчас начали потихоньку, партиями, возвращаться домой.
Фото предоставлено героиней публикации
Фото предоставлено героиней публикации

Корреспондент «НР» пообщалась с Галиной Рахубой, офтальмологом хирургического отделения поликлиники Новороссийского клинического центра ФМБА России (в народе больше известного как «больница моряков»). И узнала, почему Галина Анатольевна поехала в Москву, где бушевала инфекция, так ли она страшна, как нас пугают, и почему у России такой низкий уровень смертности от ковида по сравнению с другими странами.

В Краснодарском крае не хотят верить

Общались мы по телефону, так как Галина Рахуба все еще на самоизоляции: вахту сдала только 17 мая и честно сидит в четырех стенах. Ей не надо объяснять, почему это надо делать.

    — Меня, если честно, поражает беззаботное отношение людей к коронавирусной инфекции, — это было первое, что сказала Галина Анатольевна. – Иногда я слышу такие фразы: если заболеет мой знакомый, я поверю в существование коронавируса. Да не дай бог, что заболеет ваш знакомый!

    Посмотрите, что сейчас произошло в Адыгее? На похоронах, где присутствовало 200 человек, коронавирус подтвердился у 150! А в Дагестане тоже очень напряженная ситуация, высокая смертность. По статистике примерно 80 процентов людей болеют в легкой форме или бессимптомно, но 20 – в тяжелой и крайне тяжелой форме. Почему люди думают, что они обязательно будут в категории тех 80 процентов, что переносят ковид легко?

    Самая главная беда «короны» — высочайшая контагиозность, то есть заразность. Если вы контактировали с ковидным больным, у вас практически нет шанса не заболеть. А лечить вирус крайне сложно, мучительно тяжело и для пациента, и для врача.

Борьба с собой

    — Нас, врачей, собрали и сказали: кто по доброй воле готов поехать в Москву и спасать пациентов с коронавирусной инфекцией. Я сразу согласилась. Почему? Я понимала, что сейчас, когда в стране начался пик эпидемии, произойдет резкий отток врачей из больниц. Часть заболела, а другая – испугалась, их винить нельзя, многие не были готовы к такому психологически, ведь смертность по всему миру среди медицинского персонала очень высокая.

Галина Рахуба – офтальмолог, врач высшей категории, автор научных статей, и, как называет ее руководитель Новороссийского клинического центра Нина Чугунова, гениальный специалист, в прошлом еще и терапевт с огромным опытом работы в реанимации. Казалось бы, ей уже ни себе, ни другим ничего доказывать не надо. Но решила ехать. Вся команда из Новороссийска, будучи уже с медицинскими регалиями, прошла специальную подготовку, сдала московским коллегам экзамены.

    — Мы приехали 2 мая, я оказалась в бывшей 119-й клинической больнице Москвы, а теперь это Центр высокотехнологической помощи, работала бок о бок с великими докторами, как, например, мой заведующий отделением Владимир Сундуков, — вспоминает Галина Анатольевна. – Он сам переболел коронавирусной инфекцией, большая часть его команды была на больничном: кто-то только заболел, кто-то сидел на карантине. Поэтому наши руки были жизненно необходимы. Сундуков так и говорил нам: вы мои руки и глаза. Он следил за каждым пациентом, корректировал лечение при необходимости.

    В Москве нас ввели в курс дела. Моя смена начиналась в 15.00, а заканчивалась в 21.00. Мы жили в палатах, здесь же, в больнице. В так называемой «зеленой зоне». В первый же день началось знакомство с отделением, мне выдали средства индивидуальной защиты.

    Надевали все это на себя в такой последовательности: медицинская маска, затем респиратор, потом биологический костюм на молнии, который закрывает даже голову, а сверху защитная маска на глаза, на руки три слоя перчаток, на ноги — бахилы. У меня началась паническая атака, я начала задыхаться, мы дышали фактически внутри защитного комбинезона. Воздух попадал только через специальный фильтр респиратора. Все элементы защиты плотно прилегали к лицу, но некоторые врачи дополнительно приклеивали края маски скотчем, чтобы не было никакого возможного доступа для вируса.

    — Вы даже не представляете, насколько это тяжело, — так дышать, я молилась богу знаете, о чем? Чтобы справиться, чтобы не сломаться. Я не должна была подвести людей. Я помню, как один доктор — крупный такой и сильный мужчина — сказал: «Я каждый день перебарываю себя, чтобы не сорвать с лица респиратор».

    В первый день уже после часа нахождения в такой защите я была вся мокрая, по волосам, по спине текли струйки пота. Я всегда вставала рано, сразу кушала, а за 4 часа до смены переставала пить и есть, чтобы все последующие шесть часов непрерывной работы не было никаких физиологических потребностей. Ведь ты надеваешь защиту, а снимаешь ее только в конце смены, ты не можешь позволить себе попить водички, перекусить или сбегать в туалет. Некоторые врачи носили памперсы для взрослых, но, поверьте, это очень тяжело и физически, и психологически – помогать человеку, стоя в памперсе, в каком-то немощном состоянии. А мы должны были быть сильными. Приходилось лечить и словом тоже, всем пациентам было важно, чтобы с ними говорили.

    В таком режиме ограниченного доступа кислорода более или менее хватало сил примерно на 4 часа, после начиналась гипоксия. И еще два часа до конца смены были полностью волевыми, когда каким-то невероятным усилием заставляешь себя работать. Ведь ты должен это делать. Мы таяли на глазах.

А на стене висела иконка и лампадка…

Галина Рахуба вспомнила свой первый рабочий день, своих первых пациентов.

    — Я вышла из «зеленой зоны» в полной экипировке. Спустилась в «красную зону». Мне казалось, что я попала в какой-то фильм ужасов. Я шла по коридору, кругом был стойкий запах дезинфицирующих растворов, работали нагнетатели. Двери некоторых палат были опечатаны. Я впервые видела опечатанные палаты. Это, поверьте, жутко. В коридоре я встречала докторов, которые выглядели, как я. Я со всеми здоровалась, потому что я их всех глубоко уважала. Потом на лифтах мы разъезжались каждый по своим отделениям. Я работала с пациентами с тяжелой формой пневмонии.

    Я открыла дверь палаты и увидела на стене иконы и лампадку, а на больничных койках – священнослужителей. Они заболели в пасхальные праздники, когда решили не отказываться от богослужений и освящения куличей. Это были молодые мужчины, все до 50 лет. Одышка страшная, кашель сухой, высоченная температура. Тяжело дышать и лежа, и сидя. За всю свою многолетнюю врачебную практику я впервые видела такую тяжелую форму пневмонии.

Организм пожирает сам себя

Галина Анатольевна рассказала, что ковид страшен многочисленными осложнениями. Российские врачи смогли определить, что одна из особенностей течения болезни – это формирование тромбов, в том числе в легочной ткани. А потому сразу помимо мощной терапии давались препараты, препятствующие образованию тромбов.

Врачи бросали все силы на то, чтобы остановить так называемый цитокиновый шторм — неконтролируемое воспаление, которое приводит к повреждению собственных тканей организма. И чтобы остановить этот разрушительный процесс, пациентам давали специальные препараты, тормозящие аутоиммунную атаку.

    — Когда я попала в отделение, там проходило лечение 90 человек, всего же за весь период моего нахождения там через отделение прошло 147 пациентов, в лечении которых я принимала непосредственное участие. В основном это люди среднего, так называемого рабочего возраста. Женщины – от 40 до 50, и мужчины от 50 до 60 лет. Я связываю это с тем, что они не находились на самоизоляции, не сидели дома, а работали.

Говоря про зону риска, Галина Рахуба назвала три типа заболевания: хронические бронхиты, диабет и ишемическая болезнь сердца. У таких пациентов ковид-19 протекает наиболее тяжело.

    — Откуда лично у меня брались силы? Вы только представьте, когда спасаешь тяжелого пациента – это ежедневные капельницы, процедуры, подбор препаратов, а потом в какой-то момент заходишь в палату и видишь – ему лучше. Как-то мы боролись за жизнь 30-летнего парня, спортсмен, сильный такой, очень тяжело ему было, просто невероятно. Захожу к нему, а на лице блаженная улыбка. Говорю, тебе легче? А он отвечает: да, я могу дышать. В этот момент я ведь тоже счастлива, и мне тоже легче дышать.

Про карантин

    — Краснодарский край спас карантин, — сказала моя собеседница. По-другому вирус, который распространяется с огромной скоростью, не остановить. Пока что нельзя собираться компаниями, и не торопитесь это делать. Со временем мы все научимся жить с вирусом, научимся быстрее и проще его побеждать. А сегодня хочу сказать, что я работала с талантливыми, гениальными российскими врачами.

    Вся работа в московской больнице была организована на каком-то запредельном уровне. Не было никаких перебоев со средствами индивидуальной защиты для медицинского персонала, в наличии были не просто все медикаменты, но и самые передовые препараты высочайшей эффективности. Также была организована и врачебная помощь, существовала служба, которая контролировала и корректировала в случае необходимости весь процесс лечения.

    — Уже на третий день работы заведующий нашим отделением нас хвалил, не вносил корректировки в наш план лечения, благодарил за работу, было, конечно, очень приятно, — говорит моя собеседница.

После общения с Галиной Анатольевной лично мне стало немного проще принимать нашу жизнь по новым правилам. Но самое главное, была невероятная гордость за наших врачей. И благодарность за их труд.

«Новороссийский рабочий» обязательно продолжит рассказывать о подвигах врачей из Новороссийска, которые отправились в ведущие клиники Москвы в самые пиковые нагрузки.