https://www.mk.ru/mosobl/2021/08/10/pticevod-rasskazal-chem-industrialnye-broylery-otlichayutsya-ot-domashnikh.html?utm_referrer=https://zen.yandex.com
МОСКОВСКАЯ ОБЛАСТЬ
Птицевод рассказал, чем индустриальные бройлеры отличаются от домашних
Дмитрий Сальников пасет кур как коров
Кажется, что наша борьба с ценами начисто вытеснила вопросы о качестве продуктов, на которые эти цены и повышаются. Было бы больше и дешевле — пускай даже с «химией», гормонами, увкуснителями и усилителями. Как говорится, быть бы живу…
Однако таким девизом руководствуются не все отечественные производители. Еще есть места, где выращивают натуральное мясо!
«МК» побывал в гостях у птицевода Дмитрия Сальникова. Он каждый день пасет мясных бройлеров, как… стадо коров — на заливных лугах.
Дмитрий Сальников пасет кур как коров
ФОТО: ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА
— В пастбищном животноводстве нужно следовать трем принципам, — говорит Дмитрий. — Скученность, движение и, собственно, травоядие. Гуртование нужно, чтобы птицы максимально полно использовали ресурсы участка. После первых трех недель жизни мои цыплята выходят на пастбище. Есть специальные мобильные навесы, где они могут спрятаться от жары или дождя.
В общем, рассказывает фермер, его поголовье в 1000 цыплят — звучит монументально, но оно сравнимо с полудесятком коров — огораживается сеткой на площади 1,5 сотки. И за день склевывает практически все на этой территории: травушку-муравушку, насекомых, беспозвоночных и все, что окажется внутри сетки.
На следующий день навес вместе с сеткой передвигается на другое место, тоже на 1,5 сотки. Каждый день — новое место для выпаса.
Чем хороша и экологична такая система выращивания? За день птенцы оставляют на поле свой помет. Буквально сразу эта площадка начинает отрастать новой травой. Делянка, которую они удобрили, через 3 недели превращается в настоящий луг, к которому возвращаются его птицы. Экология не загрязняется, органика работает на рост травы. В отличие от крупных птицефабрик, где имеются пометохранилища, с содержимым которых часто не знают, что делать.
К тому же птицы максимально приближены к естественным условиям обитания. Ни при каких обстоятельствах они не заходят ни в какие сарайчики или птичники, и днем, и ночью на свежем воздухе — как, собственно, и должно быть.
«Они жили тысячи лет без человека и еще столько же лет проживут, только здоровее будут».
Однако 1000 цыплят на 1,5 сотки земли в день, как мне кажется, это теснота, условия содержания мало чем отличаются от индустриального выращивания. Об этом говорю главе крестьянско-фермерского хозяйства.
— Ничего подобного, — возражает он. — На крупных птичниках на одном квадратном метре сидят по 15–20 кур. В итоге получается, что на 150 квадратных метрах около 3 тысяч кур. И там они живут до забоя 30–35 дней, понятно, в каких условиях: помет в клетках вычищают не каждый день. У меня пространства в три раза больше, и оно каждый день новое — без патогенов и паразитов.
Заниматься птицеводством Дмитрий Сальников начал год назад. Задался вопросом: можно ли индустриальное, поточное производство мяса кур сделать более натуральным, домашним? На крупных птицефабриках куры содержатся в страшной тесноте, не двигаются, под искусственным освещением, при ураганной вентиляции — инфекции распространяются как лесной пожар. Чтобы не допустить массового мора, их колют разными препаратами — с тем расчетом, чтобы за 30–35 дней они набрали массу 1,5–2 килограмма и отправилась на забой.
Если курица хоть на день протянет дольше, умрет своей смертью: из-за неподвижного образа жизни откажут сердце или почки.
Соответственно, качество такого мяса ни то ни се. В производстве используются однообразные корма на основе зерна, кукурузы, сои и подсолнечника. Они калорийные, дают хорошие привесы, особенно при сидячем образе жизни. Но сами по себе нейтральны по вкусу, как макароны. Питание плюс фармпрепараты делают свое дело. В мясе есть все, что полагается, но по минимуму: белки, жиры, углеводы. Но микро- и макроэлементов нет, как нет и аромата.
Переходя на пастбищное содержание, Дмитрий не стал изобретать велосипед, обратился к зарубежному опыту. Там уже давно люди не кидают в рот что попало, а стараются покупать натуральное мясо, развивают пастбищное птицеводство.
Потому с плотностью поголовья на 1 квадратный метр не экспериментировал. Как говорится, учился, на старших глядя. Земли, поясняет Сальников, ему не жалко. Рядом старое колхозное поле, оно не обрабатывается лет 30, там березняки уже выросли. Но скученность просчитана математически. Дело в том, что если птицам дать волю, они разбредутся кто куда и станут клевать самое вкусное. Оставшееся невкусное будет захватывать всю территорию и обеднять ее по составу. Ведь «вкусному» нужно три-четыре недели на то, чтобы заново отрасти. А при таком методе содержания куры подчищают участок буквально до голой земли, давая шансы на регенерацию всем травам.
Навесы для укрытия от непогоды (в хозяйстве их два) изготавливал сам — по образу и подобию американского изобретателя Джоэля Салатини, который, кстати, считается родоначальником пастбищного мясного птицеводства в мире. Площадь составляет 3,5 на 3,5 метра — с тем расчетом, чтобы взрослый мужчина мог самостоятельно передвигать конструкцию по полю, без помощников или трактора.
Навес совсем простой по конструкции: крыша и одна реечная стенка на саморезах. Главное — поставить его таким боком, чтобы при непогоде не задували сильные ветра с запада (в Рузском районе это роза ветров) и можно укрыться от холодных северных ветров.
Какие угодья требуются для пастбищного содержания тысячного поголовья? Подсчитать несложно. Около 45 соток, ведь на «отработанном» участке трава отрастает через 3–4 недели, и куры снова возвращаются на старые делянки.
Съеденные подчистую многолетние травы он не подсевает новыми, на сей счет Дмитрий проштудировал уйму специальной литературы. Многолетние травы на органических удобрениях восстанавливаются сами и усиливают почвенный слой.
Разумеется, птицы фермера не сидят исключительно на травяной диете, в их рационе подножный корм составляет примерно 25 процентов. Остальной объем восполняется за счет зерна и комбикормов, в которых содержатся ценные белковые добавки. Свое стадо фермер держит 9 недель, до забоя цыплята набирают вес в 2,2–2,9 кг. Мясо плотное, с ощутимым куриным вкусом. Если кто покупает на суп, то куриный кубик в бульон для аромата добавлять не надо. В мясе содержатся все ценные сбалансированные элементы.
Разговор переходит на яйценоскость. Его «воспитанники» хоть и элитной мясной породы «терминальные гибридные корнуэльские», но природа берет свое. Сколько яиц они сносят и что с ними он делает? От тысячного поголовья?!
Оказывается, нисколько. Курица половой зрелости достигает в 4–6 месяцев, когда и начинает нестись. А его цыплята живут два месяца. По правде говоря, трехнедельных цыплят Сальникова назвать птенцами, «желтыми комочками», сложно. Это уже настоящие курицы. Бройлеры, поясняет фермер, растут очень быстро.
По большому счету, если мы покупаем в магазине мясную тушку курицы, то на самом деле, это тушка цыпленка, который живет в лучшем случае два месяца, а на птицефабрике и вовсе 30–35 дней.
Что касается яйценоских птиц, то в первый год они несутся хорошо, до 320 яиц, во второй год — на 80% от первого, после трех лет жизни становятся уже нерентабельны, так как съедают кормов больше, чем несут яиц.
Но в деревнях яйценоские курицы могут жить и по 6–7 лет. На селе им исторически отведена функция санитаров подворья, они подъедают все пищевые отходы, благодаря чему дворы содержатся в образцовой чистоте.
Сам 47-летний Дмитрий — не сельхозник, коренной горожанин. По образованию журналист, оканчивал Дальневосточный государственный университет.
Спрашиваю: почему не взял знаменитый дальневосточный гектар, а перебрался в Подмосковье? История его переезда в столичный регион отдельная. Но что касается гектара на Дальнем Востоке — дело, по мнению Дмитрия, перспективное. Только оно вряд ли даст толчок в развитии края, как в свое время при Петре Столыпине.
Там, «на дальнем пограничье», нет никакой инфраструктуры. Землю дают, грубо говоря, у черта на куличках, в тайге, до которой ведет грунтовая дорога. А до этой дороги, бывает, нужно еще долго плыть по реке на моторной лодке. «Свою семью на этом гектаре прокормить можно, — считает он, — но чтобы развиваться, превратить проект в коммерческий, получать прибыль — нельзя».
Кстати, о семье: Дмитрий — многодетный папа, у него четверо детей. Старшему, Максиму, 27 лет, пошел по папиным стопам, работает в международной компании. Ведь в «прошлой жизни» Сальников-старший тоже начинал карьеру на этой стезе.
Мише 12 лет, он школьник и с выбором жизненного пути пока еще не определился, а папа и мама не хотят что-то навязывать. И 6-летние Ваня и Егор, они то ли близнецы, то ли двойняшки, Дмитрий сам точно не знает. Но совершенно разные: один больше философ, а другой сразу кидается что-то делать. Вот он и помогает больше всего папе по хозяйству.
— А жена Татьяна на самом деле настоящая героиня, — говорит Дима. — Поддерживает меня во всех начинаниях. Поженились мы еще во Владивостоке, были закоренелыми горожанами, а сейчас вот бросились в бурную крестьянскую жизнь.
Год назад деньги на развитие фермерского хозяйства он частично вложил свои, а также получил льготный кредит в специализированном фонде. Там внимательно ознакомились с его бизнес-планом (в Подмосковье, да и в России он первопроходец по пастбищному птицеводству) и посчитали, что проект вполне реальный. И предоставили кредит под 6% годовых — даже с отсрочкой платежей.
Из чего исходили банкиры? Обычно кредиты тратятся на строительство капитальных сооружений и на приобретение техники. Ни того, ни другого у Сальникова нет. Если не считать двух мобильных навесов, которые он сколотил собственными силами. Нет даже трактора. Заемные средства можно пускать исключительно на приобретение семян, кормов, ну и на другие небольшие траты.
Как может не состояться такой простенький проект?!
Правда, Дмитрий не был столь уверен в своем успехе. Дело в том, что много общался с опытными птицеводами с крупных производств. Те заверяли, что при пастбищном выращивании у него ничего не получится, сразу же помрут 50, если не 100% птенцов. По той причине, что курицы — «болезненные хрупкие создания, склонные к смерти». И что даже на крупных птицефабриках, где ветпрепараты, крыша над головой и пр. удобства, имеется естественный отход. «А уж при содержании их на поле — и подавно».
К счастью, те предсказания для Сальникова не сбылись.
Главным его страхом были хищные стервятники. Пастбище находится рядом с лесом, над которым в несколько этажей постоянно кружат орлы и коршуны. А скученные птенцы являются для них легкой добычей.
Потому первые дни и ночи он не ел и не спал, сторожил от стервятников своих курочек, готовый сразу броситься им на выручку.
Потом где-то прочитал, что как раз в скученные стаи воздушные разбойники залетать и боятся, опасаясь, что в кровавой суматохе могут сломать себе крылья. Да и цыплята не такие дураки, чтобы ждать нападения. Если на них упала чья-то тень — хоть самолета или вертолета — они бросаются в укрытие.
В общем, «в далекие края и в темные леса» ни одного его птенца не унесли.
Прошлый год у Сальникова был пилотным, он вышел в ноль — ни прибыли, ни убытков. Надеется, что нынешний сезон будет более эффективным.
И все же нас, горожан, больше интересует такой вопрос: чисто деревенское содержание птицы во дворах — это пастбищное или нет? Насколько оно натуральное и экологичное? Понятно, что крупные производство в неустанной борьбе за снижение издержек грешит «химией».
Ну а в деревне-то, для себя, куры ходят по подворью, не сидят в постоянном заточении!
Как каждый кулик, который хвалит свое болото, Дмитрий считает, что куриная жизнь на частном подворье (а соответственно и ее продукция), конечно, лучше, чем на птицефабрике, где птицы света белого не видят. «Но это не пастбищное содержание. Живут они и спят в курятниках, в помете. Свой двор вытаптывают так, что там еще несколько лет ничего не будет расти. Нет у них на каждый день новой делянки со свежей травой…»
* * *
Отечественный АПК сегодня переживает непростые времена. Об этом нам говорят и неудержимо растущие цены на продукты, и острый дефицит рабочих рук на селе. Деревни пустеют, мало кто верит, что в обозримом будущем жизнь там наладится.
Грустно все это — когда прадеды наших современников по столыпинской реформе отправлялись осваивать бескрайние дальневосточные просторы — и тогдашнее государство очень сильно помогало таким переселенцам. А спустя 100–150 лет их правнуки покидают те края и ищут счастья в городе. По той причине, что за полтора века там мало что изменилось: ни дорог, ни газа, ни электричества.
Это говорит о том, что нет у нынешнего государства реальной программы возрождения села, созданием социальной инфраструктуры никто не занимается. Земля для производства не востребована. Даже в Подмосковье в сельской местности одни дачные хозяйства.
Страну захватывает борщевик Сосновского, на борьбу с ним в Ленинградской области уже бросили заключенных, приговоренных к трудовой повинности. Но если бы наши поля каждый год обрабатывались, засевались и убирались, не было бы никакого борщевика!
— Людям не нужна земля, никто не хочет вкалывать в поле, даже дачники не держат огороды, — считает Дмитрий. — Легче пойти в супермаркет и купить все необходимое. Те, которые работают в АПК, крестьянами не являются, работают с 8 утра до 8 вечера, а дальше будь что будет. Но есть небольшой процент горожан, у которых «свербит», которые имеют проекты и готовы к риску, к инвестициям. Вот их и должно поддерживать государство, давать им землю, шанс попробовать себя.
