Наталья Барабаш
15 октября в 03:06 ·
«Не нашлось ни крови, ни лекарств, ни элементарного милосердия»: потомственный врач умерла в московской больнице....
Про Галку

Галка Орловская должна была стать врачом. У нее просто не было выбора.
Она засыпала и просыпалась под разговоры об ампутациях, раздробленных костях черепа и прободение язвы. Ее отец был блестящим хирургом - лучшим во Владивостоке, Приморском крае, и одним из лучших - в стране. У него были талантливые, чуткие, как нос спаниеля, руки. И острый быстрый ум. Те, кто уже умирал, у него выживали. Те, кто никогда не должен был встать с инвалидного кресла, начинали ходить.
За операционным столом он был бог. Так и выглядел: очень высокий, поджарый, с нервным, умным, насмешливым лицом. Грегори Пэка он напоминал, вот что. Иногда за ним присылали в неурочный час вертолет: кого-то спасать. А бог иногда дома расслаблялся, как истинно русский человек. Врачи что-то ему вкалывали, приводили в чувство, грузили в вертолет, он блестяще делал операцию, ему наливали рюмочку. И возвращали домой в том виде, в каком взяли.
Галкина мама роптала, но терпела. Она была заведующей терапевтическим отделением в краевой больнице. Доцент в мединституте. Очень серьезная, ответственная и строгая. Галка с папой ее слушались.
...Галка села ко мне за парту во втором классе. Мы посмотрели друг на друга. Начали о чем-то болтать.
И больше не переставали никогда. Даже если долго не виделись. Даже если звонили друг другу раз в месяц. Все 50 с лишним лет.
В школе я была активно-буйная. Галка - тихая. Но все самые большие каверзы мы совершали с ее подачи.
Когда учителя устали от нашей нескончаемой с ней болтовни, нас рассадили за разные парты. В разных углах класса.
На следующий день с передней парты мне передали нарисованный и склеенный от руки конвертик. Он был почти как настоящий. Только маленький. Я открыла - там было письмо от Галки. Не записочка, свернутая трубочкой, не комок бумаги: она дома специально все это склеила и разрисовала.
Я тут же изобразила подобие конверта и послала через все парты и ряды ответное письмо.
Через три дня по партам стали гулять и другие рисованные конверты. Народу понравилась идея. А через неделю мне пришла завернутая в бумагу коробочка- с нарисованной маркой, адресом: первый ряд, шестая парта.
Я открыла. В посылке была конфета.
На следующий день я послала Галке кусок шоколадки. Потом - пирожное от бабушки. Она мне - кекс из столовки. Потом мы решили, что надо же чем-то запивать. Помыли бутылочки из-под красок. Наливали компот. Посылки разрастались и напоминали настоящие бандероли. Симпатизирующие нам мальчишки стали их перехватывать и нахально сжирать. Мы с Галкой дрались с ними на переменах. А еще через неделю весь класс обуяла почтовая лихорадка. Все посылали что-то друг другу, изощряясь в рисунках на упаковке и экзотическом наполнении. Пока изумленные учителя не арестовали как-то весь гуляющий по партам контрабандный товар. Всем досталось.
На переменах мы с ней играли в красавицу, тупого стражника и чудовище. Чудовище хочет похитить красавицу, тупой стражник ее охраняет. На скучную роль красавицы мы взяли томную задумчивую Таню с двумя толстыми косами. Чудовищем и стражником мы с Галкой были по очереди. Нам было интересно дразнить противника, придумывать хитрые подставы, а потом носиться друг за дружкой по коридорам. Однажды мы чуть не сбили с ног нашу математичку - напыщенно-блеклую, монументальную, похожую на портрет Ломоносова над доской.
Она выставила нас с Галкой - маленьких девочек с бантами в растрепанных косицах - перед всем классом и сказала:
-Посмотрите на них! Две здоровые кобылы! Носятся по коридорам как лошади!
Галка тогда была влюблена в злостного второгодника Ландышева. И этих обидных «кобыл» запомнила на всю жизнь.
В четвертом классе я стала выпускать подпольную газету «Общественность бушует». Там были светские новости, криминальная хроника. В рубрике «Сенсации» и «Новости науки» я всегда писала про Галку. Как она пересадила голову отличника двоечнику. Как она изобрела лекарство от тупости.
Что Галка будет врачом, никто не сомневался.
И она им стала. Выбрала аллергологию.
-Мы же любим детективы? - говорила она мне. - Аллергология - сплошной детектив. Знаешь, как иногда сложно вычислить этот чертов аллерген! Целое расследование!
Когда мы собирались втроем: я, Галка и еще одна наша любимая подружка с детства Санька, которая стала офтальмологом, разговоры шли только о больных. Лечении. Сложных случаях.
К тому времени мы все трое уже обросли мужьями. И как-то я подбила Галкиного мужа взять по медицинскому справочнику. Мы сели рядом с Галкой и Сашкой. Сделали вид, что беседуем и стали зачитывать из разных справочников куски.
-Коллега! Что вы думаете об интерпретации результатов флюоресцентно-ангиографических исследований?
-Я считаю, коллега, что Интраокулярные линзы являются важным материалом...
Подружки захохотали. Но обсуждать медицину не бросили. Такая это профессия - хороших врачей надолго от себя не отпускает.
Детей мы рожали так. Я, узнав о беременности, категорически сказала Галке и Сашке: одна рожать не пойду. Давайте вместе.
Месяц звонила их мужьям: вы сегодня постарались на ниве производства потомства? Учтите, проверю.
Никитка у меня родился в мае. Ровно через месяц с разницей в неделю родились Лелька у Галки и Лизка у Сашки. До этого наши мужья по очереди выгуливали на концерты и в кино трех беременных баб.
Мы трое были неразлучны, и вокруг нашей веселой смешливой компашки крутились дети, собаки, новые друзья. Но стержнем были мы.
Потом мы с Витькой переехали в Москву. Через год туда подтянулась к старшей дочке Галка. Еще через год - Сашка. Мы снова были вместе.
При этом Галка всегда была моим негласным домашним врачом. И жаловалась:
-Ты самый тяжелый мой пациент! Я для тебя всегда - девчонка...
Это было так. И не так. Я знала, что Галка - прекрасный врач.
Один раз она буквально спасла от смерти мою сестру. У нее две недели была температура 39. И ужасное самочувствие. Врачи решили, что у нее - почечное воспаление. Лечение не помогало. Позвонили Галке. Она приехала. Осмотрела. Послушала.
- Бегом на ретген! - сказала. - У тебя в легких хрип!
Оказалось - тяжеленная пневмония...
Да сколько в ее практике таких случаев! Как-то уже здесь, в Москве, когда я в очередной раз уговаривала ее бросить хотя бы одну работу ( в районной поликлинике она получала за консультации где-то 7 тысяч рублей), она вздохнула:
-А кто будет с моими бабульками так заниматься! Беседовать. Выспрашивать. А потом - мне же самой интересно.
Ей всегда было интересно с больными. Она обожала подробно рассказывать каждому, откуда берется его болезнь. Как с ней теперь надо обращаться. Договариваться.
Больные ее обожали. При этом Галка, как и ее родители, была вообще - не про деньги. Эти блестящие врачи всегда жили очень скромно. Галка получала копейки на двух работах. И ничего не брала у пациентов. Если честно - думаю, ей даже не очень предлагали. Больные сразу чувствуют, когда врач лечит в удовольствие. Как-то к ней пришел очень-очень богатый и очень запущенный пациент с жуткими язвами и хрипами в легких. Еле дышал. Ему ничего не помогало. Он потратил на лечение сумму, равную однушке в Москве. Аллерген никто не мог найти. Галка первая догадалась, что надо спросить: что он ест-пьет не накануне приступа, а дня за три до него. Оказалось - аллергия на противопохмельное, у которого такой длинный срок действия.
-Он хоть тебе что-то подарил? - спросила я.
Галка засмеялась.
-Нет. Он еще недовольно меня отчитал:
-Вы хотите сказать, что я два года ездил по самым дорогим клиникам, потратил кучу бабла, а вы за полчаса все поняли?!
Как-то я спросила Галку: и сколько человек ты спасла? Ну вот так, чтоб реально от смерти?
Она задумалась. Потом засмеялась.
-Не хочу считать. Но с чем там - она кивнула наверх - предстать, наберется...
Семь лет назад они с Санькой и с мужьями поехали отдыхать в Италию. И там по дороге к Помпеям Галка потеряла сознание прямо в машине. Приехала скорая, отвезла в больницу. Ничего не нашли, но велели провериться на родине.
Весь следующий год Галка активно занималась покупкой участка и строительством небольшого загородного домика вдвоем с семьей друга ее мужа Лехи. Строил Леха в основном сам, дело шло медленно.
-Зачем ты хочешь жить с соседями, даже приятными? - удивлялись мы.
Через год узнали.
Когда после той поездки Галка проверилась в Москве, у нее нашли очень опасную раковую опухоль в голове. Но операцию сразу делать не стали. Наблюдали. И весь этот год наблюдений она ничего никому не говорила: ни мужу, ни дочкам, ни нам. Лехе сказала, что идет на операцию вечером накануне. Не хотела, чтобы все зря волновались. А нам потом пояснила: я думала, вдруг помру. Леха тогда на даче останется с друзьями, а не один.
По злой гримасе судьбы Лехин друг и их сосед умер от рака два года назад. А Галка, несмотря на то, что стала слабенькая, все так и ходила на свои две работы. Лечить. Спасать.
Полтора месяца назад у нее упали лейкоциты. Она, еле живая, устроила на даче большой день рождения мужа. Собрала друзей:
-Галка, зачем? Тебе же тяжело! - спросил у нее муж Саньки.
-Тебе же понравилось? - сказала она. -Вот. Вспоминайте, как нам было хорошо, а не мои болячки!
На следующий день ее положили в Боткинскую больницу в 11 отделение гематологии с диагнозом «острый лейкоз». Отделение только первый день открылось после того, как было ковидным.
Состояние Галки было тяжелое. Но не критическое. Через три недели она заболела в больнице ковидом.
Кто его занес? Девчонка ли, которую тайно провела к соседке по палате санитарка? Так думала Галка. Или кто-то еще.
Заболели все в ее и соседней палате. Потом в других палатах. Потом и Галкин врач.
Ее перевели в специальную зону. С температурой 40. КТ показывало ковид. Все четыре взятых теста были отрицательные. Это, к слову, о качестве тестов.
В ковидную больницу Галку не брали. Наконец через 10 дней ее перевели обратно в палату.
И бросили лечить. Новый врач Сергей Кузнецов после криков дочки: разговаривать с ним можно было только по внутреннему телефону - подошел к больной лишь через день после ее перевода. Заведующий Камиль Капланов сказал, что спасти Галку могут только таблетки, которые есть лишь в больнице в Мониках. Но на амбулаторном лечении. Поэтому они Галку выпишут, а она пусть сходит туда на прием и выпишет себе лекарства.
Галка тогда уже вставала с трудом и не могла обходиться без кислорода и постоянных переливаний крови.
-Она не сможет дойти до больницы! - говорила дочь.
Тогда в гематологоческом отделении столичной клиники кончилась кровь.
-Крови нет, - сказал лечащий врач. - Осталось пять литров на всю Москву. Сдавайте свою ( у родных другая группа), приносите талончики, может, тогда...
Дочь, сама после тяжелого заболевания, и ее муж побежали сдавать кровь. Принесли талончики. - Крови все равно нет, - сказали им. - Забирайте вашу мать.
Кровь нашла младшая дочка, которая живет в другой стране. Позвонила знакомой в московский центр, и кровь привезли.
Но мало.
-Может, объявить сбор через фейсбук? - панически спрашивал у меня Галкин зять.
-Я узнавала в центрах. Вроде есть у них кровь. - говорила дочь Наташка.
Я взорвалась.
-Скажите этому врачу, что беседуете с ним под диктофон. Пусть он вам скажет, куда он посылал запрос и где сказали, что крови нет.
-А что, есть? - удивился он. - Ладно, тогда я пошлю запрос..
То есть он просто ничего не делал.
( Но с кровью в Москве, наверное, и правда плохо, потому что я уже два раза видела в ФБ панические просьбы сдать кровь. И это - позор, конечно. Платите больше донорам. Покупайте не плитку, а препараты крови, если ее не хватает. Это же мировая столица, блин!)
Дальше был полный ужас. В понедельник заведующий кричал на Галкину дочь:
-Я вашу мать выписываю! Забирайте ее домой или я переведу ее в хоспис!
Галка уже не могла вставать и дышать без кислорода.
Я думаю, сработали звонки в Минздрав. Потому что во вторник Галку не выписали. А впервые - через неделю после перевода из ковидизолятора - взяли у нее на анализ кровь. Подчеркну - у больной с острым лейкозом в гематологическом отделении. Все это отражено в ее выписке, кстати.
И оказалось, что кровь там такая, что нужна реанимация. А не амбулаторное лечение на дому.
-Мы будем готовить ее к реанимации, - сказал врач.
Хотя по моему представлению реанимация - не то место, куда попадают после специальной подготовки.
Утром Галка набрала на мобильном номер дочери. А говорить не смогла. Наташка час слушала, как она тяжело дышит, все это время дозваниваясь в вестибюле больницы по внутреннему ее лечащему врачу. Он трубку не брал. И к больной, которую готовят к реанимации, не подходил.
Через час Галку все же увезли в реанимацию. Еще через два часа она там умерла.
-Очень поздно, - сказали реаниматологи.
И еще оказалось - ей так и не вылечили ковид, который осложнял болезнь.
Да, ее состояние было тяжелое. Да, с таким диагнозом редко живут долго. Но Галка была готова бороться - за полгода жизни, за месяц, за неделю.
А вот врачи бороться не захотели. Для потомственного врача и спасателя жизней не нашлось в этом отделении Боткинской ни крови, ни лекарств, ни элементарного милосердия.
Мне трудно это представить и объяснить.
...В последний раз мы с Галкой разговаривали за четыре дня до ее смерти. Она со смешком рассказывала, как ей добывали кровь через другую страну. Она не умела негодовать.
В конце разговора я сказала ей:
-Галка! Я очень тебя люблю!
А она выключила телефон.
Я стала себя ругать: зачем я это сказала! Только ее расстроила!
А теперь получается - это были последние наши слова. И я могу их только повторить. Галка, я очень тебя люблю.