Главный семейный доктор миллионов граждан Советского Союза, заслуженный врач и журналист Российской Федерации, женщина с большой буквы, Юлия Белянчикова умерла сегодня в столице России. Как сообщил в интервью специальному корреспонденту Информационного Агентства Глобалист источник на Первом Канале РФ, скончалась звезда советского телевидения, заслуженный врач РСФСР Юлия Белянчикова, которая более 20 лет вела на ТВ программу «Здоровье». «Сегодня ночью не стало Юлии Белянчиковой. Заслуженный врач России, она больше 20 лет вела на телевидении программу «Здоровье». Миллионы людей в Советском Союзе считали Юлию Васильевну своим семейным доктором», – отмечается в сообщении источника на Первом Канале.
Более 20 лет она вела программу «Здоровье» -
наверное, самую популярную на советском телевидении. О ее рейтинге, как теперь
принято говорить, свидетельствует такой факт: когда врач Юлия Белянчикова
пришла в эту передачу, туда приходило 60 писем в месяц, а когда уходила – 15
тыс. Программа «Здоровье» старалась помочь не только пациентам, но и врачам,
это был эталон научной журналистики, которой, увы, так мало на сегодняшнем ТВ.
Последние 11 лет Юлия Васильевна ведет передачу «Медицинское обозрение», которая
выходит по субботам на 3-м канале. Она продолжает медицинское просвещение людей,
каждый выпуск ее передачи посвящен актуальной проблеме – чем опасна
артериальная гипертония, как уберечься от инсульта, можно ли вылечить рак…
Почему эта удивительная женщина сумела преодолеть две тяжелые травмы и
вернуться на экран: по-другому просто не могло быть. Впрочем, поначалу она не
только не мечтала о телевизионной карьере, но и активно ей сопротивлялась. К
счастью для телезрителей, безуспешно…
- Юлия Васильевна, кем были ваши родители?
- Папа у меня работал инженером-строителем,
он вырос в очень большой крестьянской семье, где был 16-м ребенком. А мама -
врач, окончила Московский медико-стоматологический институт, ныне
медико-стоматологический университет. Она получила диплом 21 июня 1941 года.
Мама жила в Подмосковье и должна была по распределению там работать, но судьба
распорядилась иначе. В связи с началом войны в Хабаровском крае было решено
пустить вторую очередь завода, который строил папа, и маму направили туда
главным врачом участковой больницы. Она испугалась – мол, какой из нее главный
врач, ведь только институт окончила. «Не волнуйтесь, вы будете там и главным, и
единственным врачом. Есть еще акушерка и несколько медсестер», – «успокоили»
в райздравотделе. Недалеко от завода был лагерь заключенных, в основном
политических. Маму сталинские репрессии тоже коснулись – ее отец умер в
заключении, а в 50-е годы был реабилитирован. Из лагеря все время привозили
людей, которые ради того, чтобы полежать в лазарете, готовы были даже воздух
себе в вены вводить…
Вашему вниманию предлагается ниже ее интервью:
Когда мы вернулись в Москву, в доме часто
собирались врачи. И любое событие, любой праздник незаметно переходил в
обсуждение каких-то сложных медицинских случаев. Я смотрела на них завороженными
глазами, буквально затаив дыхание. Вспоминаю, что мы, маленькие дети (а нас в
семье было трое), знали, что вечером телефон занимать нельзя: могут позвонить из
больницы, вдруг что-то случилось. И наверное, уже тогда, почти с пеленок пришло
понимание того, что медик – это не просто профессия. Это образ жизни…
После рождения младшего брата мама перенесла
операцию. И я в свои 6 лет стирала пеленки, учила Сашу ходить и ухаживала вместе
с сестрой за мамой. И очень рано поняла, что в медицине нет мелочей. Неважно,
кто ты – профессор, врач, сиделка, но главное – суметь помочь человеку,
чувствовать, что ты нужна.
– И вы поступили в медицинский?
- Нет, сначала был мехмат МГУ, потому что
мама умоляла меня не поступать в медицинский, понимая всю тяжесть этой ноши.
Математика давалась мне легко, но думала я все время о медицине. И после 1-го
курса все-таки ушла и поступила в Первый медицинский. Если бы даже не
поступила, то пошла бы в медучилище, работала бы санитаркой, лишь бы помогать
больным.
В медицинском я училась взахлеб. Правда,
вначале не выдерживала анатомичку, вплоть до обмороков. И чтобы превозмочь
себя, часами сидела там после занятий. В результате анатомию выучила назубок…
Мне посчастливилось учиться у великих ученых
с мировыми именами – Мясникова, Василенко, Стручкова, видела операции Еланского,
Петровского. Наша группа дежурила в тот день, когда Борис Васильевич проводил
первую пересадку почки. К пациенту нас, естественно, не пустили, но мы видели
мать, которая отдала сыну почку. Представляете, прошло всего несколько часов
после операции, а ее глаза буквально сияют от счастья – врачи сообщили, что у ее
сына все хорошо. Это незабываемо…
По распределению я попала в Центральный
институт переливания крови (теперь Гематологический научный центр РАМН). Мне
посчастливилось видеть, слышать таких замечательных ученых, как Кассирский,
Дульцин, Лорие. А работала я у академика Николая Александровича Федорова. В
ординатуре занималась проблемой анемий, в аспирантуре – лейкозами.
- Как вы попали на телевидение?
- Случайно. В 1969 г. в Москве проходил XII
Международный конгресс по переливанию крови. Все наши аспиранты, естественно,
помогали в организации его работы. Я в то время подрабатывала в «Реферативном
медицинском журнале» переводом научных статей и неплохо знала английский.
Поэтому была секретарем заседания, которое вел американец, большой чин в военной
медицине. Это заседание снимало телевидение. После заседания ко мне подошли
работники ТВ и предложили сотрудничать с программой «Здоровье», откуда недавно
ушла ведущая Алла Мелик-Пашаева. Я отказалась, поскольку искренне считала, что
для работы на телевидении абсолютно не подхожу.
- Почему?
- Дело в том, что хотя я и школу, и институт
окончила с отличием, перед каждым экзаменом, перед любым зачетом так
волновалась, что даже уснуть не могла. Да и, честно говоря, обычно даже не
ложилась. Но дело не в том, что я боялась получить четверку или тройку. Мне было
заранее стыдно не ответить на какой-то вопрос. А в музыкальной школе перед
экзаменом мне учительница даже надевала варежки – руки холодели от волнения…
О телевидении я вообще имела смутное
представление – у нас тогда еще и телевизора не было. Но Тамара Ивановна
Чистякова, которая и предложила мне работать не телевидении, была не только
замечательной журналисткой, но и тонким психологом. Она звонила, уговаривала, а
я ни в какую – и с волнением не справлюсь, и аспирантура времени не оставляет.
Тогда мне предложили приехать в Останкино, и я согласилась – интересно было
увидеть недавно отстроенную Останкинскую башню. Но студия отказалась совсем в
другом здании. Посадили меня и сразу вопрос: «Расскажите, что было интересного
на конгрессе. Но так, чтобы это было понятно всем – не только медикам». Я
растерялась, начала что-то говорить. Вижу себя сбоку на экране монитора и с
ужасом замечаю, что у меня голова как-то неестественно наклонена, пытаюсь
поправить, а получается еще хуже. Кстати, с тех пор я никогда во время передачи
не смотрю в монитор.
Кончила говорить, хотела встать – мне уже
не надо никакой башни. Но мне задают еще один вопрос: «А почему так нужна
донорская кровь?» Эта тема близка каждому человеку, а уж мне, врачу Института
переливания крови, тем более. И я вдруг увлеченно начала доказывать
необходимость донорства.
Когда вышла из студии, увидела группу
людей, которые обсуждают съемку. Я совсем смутилась, а они говорят: «Вы нам
подходите «. Но я-то четко осознавала: работать на телевидении не смогу. Через
день мы с мужем улетали в Крым, и после отпуска меня попросили позвонить. Но
отпуск пришлось прервать – у отца мужа случился инфаркт, а потом мой папа
заболел. Ребенок, аспирантура – в общем, совсем не до телевидения. Поняв, что
уговаривать меня бесполезно, там решили прибегнуть к другому методу: «Как же
так? Вы должны были позвонить и пропали, сорвали нам планы. Вы комсомолка?» -
«Да». – «В воскресенье у нас передача о гриппе, вы должны ее провести. Сами
придете или вашему директору позвонить?» – «Не надо, не надо, я приду!»
И вот первая передача, беседа с Еленой
Северьяновной Кетиладзе. Мы пришли с ней заранее, у меня зуб на зуб не попадает.
Хочется сказать, как мне страшно, прислониться к более сильному плечу, и вдруг
она произносит: «Я так волнуюсь, так волнуюсь. Вы-то опытный человек, а я всего
второй раз на телевидении…» К счастью, у меня хватило ума не сказать, что
я-то вообще первый! Потому что тогда бы мы уж точно провалились. Так на первой
же передаче я поняла, что сама могу умирать от страха, но собеседник не должен
это чувствовать. Ведь не я в программе главная, а он.
- Какая из передач вам особенно запомнилась?
- Каждая по-своему. Но передача о холере в
1970 году стала переломной в моей судьбе. В программе принимали участие
Владимир Николаевич Никифоров и знаменитая Зинаида Виссарионовна Ермольева -
маленькая очаровательная женщина, создатель отечественного пенициллина, героиня
«Открытой книги» Каверина. На юге страны был введен карантин. Надо было дать
точную информацию и не посеять панику, поэтому вопросы были оговорены заранее.
Мои собеседники, крупнейшие ученые, были так напряжены, что отвечали
односложно – «да» и «нет». И вместо запланированных 30 минут мы уложились в 23,
больше просто не осилили. Причем эта передача была впервые записана на
видеопленку.
На следующий день прихожу в Останкино, а меня
уже ждут: «Вы вчера в этом костюме были?» – «Да» – «Слава богу! Вам сейчас
передачу о холере вести» – «Как? Мы же ее вчера провели!» – «Вчера записали
всего 23 минуты, а в повторе все газеты объявили 30. Поэтому последние 7 минут
вы сами ответите на вопросы телезрителей». Это был шок. Пыталась отказаться, но
выхода не было. Как во сне перебирала письма зрителей, выбирая вопросы. Трудно
передать, в каком я была состоянии. А тут еще звонок из Минздрава – срочно
вызывают к заместителю министра. Но в министерстве меня поздравили и сказали,
что я должна работать на телевидении. Больше года я еще пыталась
сопротивляться, но именно эта передача определила мое будущее.
Первые годы работы на телевидении все
передачи шли в прямом эфире, даже на «повтор» мне и всем участникам приходилось
приезжать еще раз. Уход из института я переживала очень болезненно. Первые три
года я считала это «распределением» и все еще мечтала вернуться в науку.
Сказала об этом как-то случайно Борису Васильевичу Петровскому. И он впервые,
обращаясь ко мне, повысил голос: «Только научились передачу вести и уходите?
Что, неужели ваша диссертация – это открытие в науке? А на телевидении вы
действительно нужны». Так я и осталась в «Здоровье».
- Вы много ездили по стране?
- По крайней мере один раз в месяц в
командировку обязательно ездила я, а еще регулярно, нередко по письму,
отправлялась съемочная группа. В 70-е годы строилось много современных
областных больниц: в Ростове, Воронеже, Липецке. Обычно снимали не только
областную больницу, но и районную, участковые, фельдшерские пункты. Бывали и в
аулах, и на высокогорных пастбищах. Наверное, мы рассказывали о пациентах очень
убедительно, поскольку то и дело приходили письма из Сибири и Дальнего Востока,
авторы которых хотели попасть именно в воронежскую или липецкую больницы.
Были у нас в программе «Здоровье» свои
неписаные правила, например мы очень осторожно снимали операции, никогда не
отвлекая хирургов вопросами. Кто из нас хотел бы, чтобы его близкого человека
оперировали «на камеру», а хирург в это время давал интервью…
- Что вы думаете о сегодняшней медицине? Не
слишком ли она коммерциализировалась?
- Нас усиленно толкают к рынку в медицине. Я
считаю, что отказ в медицинской помощи по жизненным показаниями только потому,
что у человека нет денег, – это аморально. Для настоящих врачей это трагедия. Я
за золотую середину. Пусть будут платными зубопротезирование и косметология,
пребывание в палате повышенной комфортности или, например, эндоскопическая
операция, но при условии, что возможна и обычная операция, за которую больной не
должен платить.
В нашей стране медицина никогда не была
богатой. Когда министром был Евгений Иванович Чазов, он предпринимал
героические усилия, чтобы поменять отношение властей к здравоохранению. Ему
многое удалось сделать, но, к сожалению, не все. Искренне не понимаю, почему
охрана здоровья не является главным приоритетом страны. Часто говорят: «Красота
спасет мир». Возможно. Но для этого нужны люди, здоровые и физически, и духовно.
Может, охрана здоровья и есть наша национальная идея? Особенно сейчас, в связи с
демографическим кризисом.
- Юлия Васильевна, скажите несколько слов о
ваших близких.
- Я благодарна родителям за то, что у меня
есть сестра, тоже врач, и брат, инженер, он пошел по стопам папы. Мой муж -
инженер-металлург, а сын – врач, так что мы тоже медицинская династия. Я всегда
мечтала еще и о дочке. К счастью, ею стала Таня, жена моего сына. А теперь мы
все вместе воспитываем внучку Машеньку (ее так назвали в честь моей мамы), ей 2
года 10 месяцев. Она уже смотрит мои передачи. Делает она это так: перебирает
все кнопки, находит наш канал, видит на экране меня и радостно здоровается. Мои
собеседники ей еще не очень интересны, поэтому она ждет, когда я снова
появляюсь на экране, говорит: «Ну все, пока-пока» и с чувством выполненного
долга выключает телевизор…
Поделиться
