https://ug.tsargrad.tv/articles/marija- … nye_423384
Мария Шукшина: "Нас в покое не оставят, последствия будут страшные"
После своей нашумевшей речи в Кремле Мария Шукшина в эфире "Первого русского" рассказала, какой была реакция Михаила Мишустина на сказанное. И объяснила, почему она считает, что Россия может потерять себя, если срочно не начнёт исправлять ошибки. "Нас в покое не оставят, последствия будут страшные", - уверена актриса.
В первой части беседы с обозревателем Юрием Пронько в эфире программы "Царьград. Главное" актриса призналась, что её речь в Кремле была "криком души от боли", при этом, добавила Шукшина, она совершенно не опасается за свою карьеру, более того, готова совсем уйти из кино и с телевидения:
Слушайте, о какой карьере вообще может идти речь, когда людей лишают работы из-за того, что они не привиты? Людей лишают заработной платы, а им надо кормить детей, надо платить ЖКХ. Вообще, это несопоставимые вещи. Да Бог с ней, с этой карьерой.
Люди меня благодарят за то, что я доношу до них истину
Юрий Пронько: Вы часто говорите о прививках – это сама резонансная тема, связанная с ковидом. Как известно, власти не спешат делиться информацией о нежелательных эффектах после вакцинации. Но мы на Царьграде в этом вопросе занимаем принципиальную позицию: вакцинация – личное решение каждого человека, принимаемое самостоятельно. Никто никому ничего навязывать не может.
Мария Шукшина: Всё верно – всё покрыто тайной и мраком, при этом над людьми происходит насилие, многим угрожают увольнениями с работы, давление идёт мощное. Мне об этом пишет много людей, в том числе и в комментариях в соцсетях.
– То есть у вас есть обратный контакт с народом? И вы всё лично сами читаете?
– Конечно, я веду всё сама. Мне предлагали помощь, всё-таки под каждым постом на разных аккаунтах по тысяче комментариев набирается, но мне важно самой читать и понимать чаяния людей. А пишут мне не только из России, но и со всего мира.
Многие меня благодарят за то, что я доношу до них истину, что говорю правду и помогаю прозревать. Благодарят за просвещение. А кто-то просто жалуется, что боится потерять работу, если не сделает прививку.
– То есть это главная проблема?
– Нет, кто-то пишет о том, что никогда не сделает эту прививку. Достойны уважения те, кто теряет работу, отказавшись от вакцинации. Кто-то рассказывает о том, что не очень хотел прививаться, а теперь плохо себя чувствует. Конечно, психосоматика тоже работает.
Мы много всякого вскрываем, ищем нужную информацию, собираем её по крупицам. Выясняем, из чего вообще состоит эта вакцина, что там с антителами. Ведь никто ничего не знает, везде абсолютно противоречивая информация.
И мне кажется, что это делается специально, чтобы сбить с толку. А когда человек сбит с толку, им легче манипулировать. Прибавьте сюда страх и панику, которые нагнетаются всеми СМИ. Всё это работает на одну цель.
– При этом происходит это волнообразно, словно нами дирижируют. Схлынуло – потом вновь нахлынуло.
– Это перед выборами схлынуло. А теперь снова нахлынуло.
Мария Шукшина: "Я знаю, чем это закончится – цифрой вместо имени, данного Господом". Скриншот: Царьград
Они нас в покое не оставят, последствия будут страшные
– В какой-то момент я почувствовал, что в Москве уже тошно находиться – апогей истерии достиг верхней точки, появились QR-коды, потом их отменили.
– Да, коды отменили, но тестирование же идёт. А если ты молчишь, если ты согласен с этим QR-кодом, значит, ты будешь с ним ходить. А я, например, не согласна. Я не хочу, чтобы у меня была цифра вместо имени.
Это моя принципиальная позиция. Потому что я знаю, чем это закончится – цифрой вместо имени, данного Господом. Я, конечно, вижу, что это мировая тенденция и подобное происходит не только у нас. А что там в Греции творится…
– Но вы же видите, что опять появились разговоры про QR-коды, в ряде регионов детей снова переводят на дистант. Кажется, что мы снова возвращаемся в ситуацию, которая была в прошлом году.
– Они нас в покое не оставят. Если у кого-то ещё есть иллюзии, то Институтом Хопкинса в документах уже расписан следующий вирус. И это даже не вирус, а последствия от вакцины. Причём последствия жуткие, и у детей тоже. Там же расписана вакцинация среди детей.
– А сейчас появляется всё больше информации, что вакцинировать будут и наших детей от 12 лет и старше. Это опасная ситуация. И сейчас даже те, кто обычно свою позицию мягко формулирует, дают очень жёсткие оценки. Что это будет? Нас укатают окончательно?
– Я же говорю: это мировая тенденция. Они сейчас готовят там прививки для детей с шести месяцев. Значит, через некоторое время это придёт и к нам.
Знаете, сейчас в Израиле привитые двумя прививками уже не считаются вакцинированными. Грин-пасс люди получают, если у них есть третья прививка. А с января следующего года – и только после четвёртой. Понятно, что всё это будет продолжаться и дальше.
Это не про здоровье, а про контроль и повиновение
– На ваш взгляд, это бизнес? Или нечто большее, чем зарабатывание денег?
– Пандемия – это вообще не про болезнь. Это всё про повиновение и контроль. Деньги там, естественно, рулят. А тут ещё и тотальный контроль, повиновение, цифровой концлагерь.
– Мы в нём уже находимся, как мне кажется.
– У нас переходный период. Мы туда медленно, но верно заходим. Запад семимильными, Америка семимильными шагами, Китай зашёл с социальным рейтингом. Они, конечно, закрыты, и мы не очень-то знаем, что там происходит на самом деле.
– Получается, это и в России будет. То есть мы просто идём с небольшим временным отрезком.
– Конечно. Мы всегда немного опаздываем. Но это же всё было написано в Апокалипсисе: "...богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его".
На бунт толкает несправедливость
– Я смотрю на вас и поражаюсь. Такая милая, красивая и успешная... Зачем вам всё это надо – рубить правду-матку?
– Меня выталкивает. Во-первых, выталкивает несправедливость, особенно по отношению к имени моего отца. Это было первое, что меня сильно задело. Папа же не просто имя-фамилия Василий Шукшин, это национальный герой, это целый пласт культуры. Он писал, он создавал фильмы, говорил правду жизни.
Он написал роман "Я пришёл дать вам волю", но на этом всё закончилось. Как мы понимаем, ему эту волю не дали. Он собирался снять кинороман о Стеньке Разине и сыграть там сам. И это был бы прорыв. Но тогда, в 70-е годы, какая воля, о чём речь?
А сейчас меняют чёрное на белое, белое на чёрное и начинают унижать имя такого человека, которого любит вся страна. На федеральном канале какая-то тётка вышла и говорит: "Шукшин мерзопакостный". Я это запомнила на всю жизнь. Я всем звонила. Я просила это прекратить, но ничего не произошло. Тогда я стала понимать, что это не разовая акция, а целенаправленная духовная диверсия против России.
А потом, начиная с 2010 года, на моих глазах стали появляться эти гибриды.
– Как вы их дипломатично называете...
– Да, эти мальчики-девочки в одном лице. И уже они стали национальными героями, у них армия поклонников, и всё это действует на неокрепшие умы молодых людей начиная с 12–13 лет. Такие у них кумиры, с тремя шестёрками на лице.
И тут опять пазл стал складываться, я поняла, почему Шукшина убирают, почему о нём говорят плохо, хотя у нас в России так не принято. А Шукшин – это символ, это совесть, честь и достоинство нашей страны. И его надо снести.
А посмотрите, что вообще с памятниками у нас творится? В городе Россошь Воронежской области 20 лет стоит памятник альпийским стрелкам, солдатам Муссолини, которые в 1942–1943 годах оккупировали юг Воронежской области. То есть это памятник фашистам. И вокруг этого памятника регулярно устраивают встречи, родственники альпийских стрелков приезжают, католические мессы служат фашистам, которые убивали наших соотечественников.
И это тоже действует на подсознание. Как и то, что Александру Невскому памятник не ставится. А памятник Сергею Есенину с подломленными крыльями, о котором все говорили в прошлом году, стоит. Это же какое-то ритуальное жертвоприношение, жуткое зрелище.
Мы ужасаемся этому. Но мы должны ужасаться самим себе, а не этим памятникам. Надо посмотреть, что вообще у нас с культурой происходит. Необходимо менять культурную политику на государственном уровне.
– Но понимаете ли, тогда бОльшая часть ваших коллег должны будут уйти навсегда.
– Пусть уходят, скатертью дорожка. Хотя у них ещё есть время покаяться. Но ведь они умы увлекают, влияют, формируют сознание вот этих бедных загубленных душ. Страшно, что происходит.
– И после этого вы мне хотите сказать, что вы не бунтарка? То есть вы говорите: надо всю культурную политику полностью изменить.
– А разве это бунтарство? Это правда жизни. Папа говорил: в каком-то чудике больше эпохи, больше времени, чем в каком-нибудь министре. Они же понимают, государственное мышление должно же быть. Потому что, если мы это не остановим, вот эту вакханалию на федеральных каналах, понятно, что нас ждёт. Об этом я и сказала в этой речи своей в Кремле – деградация нации, отупение, дебилизация.
Отступать некуда, позади дети
– Вы и дальше намерены бунтовать? А если давление будет больше? А если начнут прессовать?
– Отступать некуда, позади дети.
– То есть отвечаете, как мама, у которой дети.
– И у которой внуки уже, маленькие. Конечно. А куда отступать? Ни шагу назад. Был такой указ замечательный Сталина.
– Можете рассказать, что было после церемонии?
– Было очень для меня неожиданное. Михаил Владимирович попросил выключить камеры. И при сидящем зале он минут 20 говорил о том, что мы вкладываем в культуру много денег, много миллиардов. Но вы понимаете, что дети – их очень сложно оторвать от этих гаджетов. Что сейчас, в общем-то, мы стараемся. Мы поняли, что очень сложно, проблема вообще заинтересовать их. И вот эти 20 минут он, в общем-то, оправдывался передо мной, получается.
– Человек, наделённый очень большой властью.
– Я, конечно, была потрясена. И потом, после того как закончилась эта официальная часть, мы с Андреем Соколовым стояли, а он спрашивал, будет шампанское после награждения? Сотрудник ответил: "Вряд ли, обычно все по делам разбегаются". Я всё жду и думаю: ну ладно, сейчас пойдём. Вроде всё сказали глаза в глаза, без масок, но и без камер.
Все деятели искусств, которые в зале сидели, сделали вид, что ничего не происходит. Все выходили, получали награды, кто-то рекламу делал – приезжайте в наш центр, адрес такой-то. А я думаю: ну хоть кто-то ещё что-нибудь скажет? Перед вами такое прозвучало! Но никто ничего. Выходили с какими-то запрограммированными речами, благодарили.
Но для меня Михаил Мишустин с другой стороны проявился. Я лично его не знала. А тут познакомились. И я ему говорю: вы для меня таким человечным человеком оказались, уж простите меня. Я думала, он робот. А он оказался таким человеческим и счёл нужным передо мной объясниться, как и перед всеми, кто там сидел.
И вот я уже собралась на выход, а он подзывает сотрудницу, о чем-то с ней пошушукался, смотрит на меня и говорит: "Сейчас шампанское". Я стою в уголочке, а он подходит ко мне с шампанским, и мы ещё минут десять с ним разговаривали.
И за эти десять минут он мне сказал: "Я очень люблю вашего отца, Василия Макаровича Шукшина. Он для меня эталон". А я ответила: "А вы знаете, что его травят? Что его дискредитируют на всех федеральных каналах?" Он говорит: "Не может быть! Как это?" И он тут же: "Ольга Борисовна, идите сюда", то есть позвал министра культуры и спрашивает: "Что происходит? Это действительно так?" Она и отвечает "Ну да. Не только Шукшина, там все известные фамилии выворачивают. Чем известней, тем лучше".
Мишустин аж зашёлся, говорит: "Вы понимаете, я телевизор-то не смотрю". Я ответила: "Я тоже не смотрю, но просто знаю об этом, я не могу не знать". Вот тут он, наверное, уже был второй раз за вечер ошарашен.
Я очень надеюсь, что из этого выйдет какой-то толк. Потому что такие усилия даром не проходят.
