https://dzen.ru/a/Zkm0NKLAMgU0bWHA

         Историк Игорь Гусев рассказывает…
Заметки бывшего учителя #14. Тайны забытого кладбища

   Фото - Очищенная Православная часовня. Осень 2008 г.
К теме Саласпилсского лагеря у меня особое отношение. Вторая мировая война тяжко прокатилась по моей семье. Оба деда погибли на фронте. Мою маму едва не расстрелял пьяный эсэсовец. Один дядя, Михаил, в 1942 году молодым лейтенантом попал в плен под Харьковом и до конца войны находился в немецком концлагере. Другой мамин брат, дядя Валентин, был узником Саласпилса. Его, шестнадцатилетнего мальчишку, гитлеровцы пытались мобилизовать на принудительную службу в обоз. Он бежал, был пойман и в наказание отправлен в заключение. Некоторое время содержался в Саласпилсе, затем — в концлагере в Валке. Валентин Григорьевич выжил лишь чудом: когда Красная Армия освободила его, он находился на последней стадии истощения,
весил менее 50 килограммов. Задержись советские солдаты с наступлением хотя бы на пару дней, возможно, я никогда в жизни не увидел бы его…
Впрочем, как историк–исследователь, до поры мало интересовался тематикой Второй мировой войны. Меня больше привлекали проблемы средневековья, крестовые походы, балто–славянские культурные связи…
Всё переменилось в начале 2000–х гг., когда сама жизнь заставила заниматься вопросами, которые ранее совсем не занимали.

В ту пору общественный интерес к Саласпилсскому мемориалу упал до минимума. Молодые нечасто посещали это место. В основном — люди старшего поколения, бывшие малолетние узники, либо редкие официальные делегации из стран ближнего зарубежья. Потихоньку и последовательно латвийскими властями в сознание населения закладывалась идея о пересмотре самого подхода к мемориалу и к тем событиям, о которых он напоминал. Высказывалась мысль о скором его переформатировании в памятник «жертвам двух оккупаций: советской и немецкой».

Мне захотелось самому разобраться во всём. Материалов в широком доступе было относительно немного, но кое–что в наличии имелось. В 2007 году я издал «Быль о Саласпилсе» — сборник воспоминаний узников лагеря, в основе которого лежала книга «В Саласпилсском лагере смерти», вышедшая ещё в 1964 году. Это была трудная работа, ставшая тяжким испытанием для всех, кто принимал в ней участие. В то время я имел дурную привычку работать
по ночам. У меня подрастала маленькая дочь, и потому особенно страшно читались трагические воспоминания, связанные с детьми. «На всю жизнь я запомнила, как на моих глазах маленькому мальчику (лет трёх) штыком прокололи живот, а потом застрелили и его мать. Такого зверства я не могу забыть до сих пор», — Анна Красовская, бывшая узница концлагеря Саласпилс…

У матерей отнимают детей, линогравюра бывшего узника Саласпилса Карлиса Буша
Изучение подобных архивных материалов не проходит бесследно… Боялся признаться самому себе, но стало постоянно ощущаться чьё–то присутствие в ночной комнате. Позже компьютерщик Артур, паренёк, занимавшийся макетированием книги, настоятельно попросил меня больше не загружать его подобными заказами. Он, как и я, привык трудиться по ночам и, по его словам, во время вёрстки начал постоянно чувствовать за спиной серые тени… Казалось, что кто–то незримо находится рядом…

Так или иначе, сборник воспоминаний вышел, и большую часть тиража я просто роздал всем, кому смог. Такой получился вклад в дело сохранения исторической памяти.

Но уже в процессе самой работы над книгой меня стал занимать один важный вопрос: «А где могилы?» В 1967 году торжественно открыли прекрасный, вдохновляющий мемориал. Но где могилы погибших узников лагеря?!
Считаю, что в середине 60–х гг. было совершено настоящее преступление. Не были увековечены места массовых захоронений, и это сегодня даёт основание нашим оппонентам с глумливыми ухмылками утверждать, что все рассказы об ужасах гитлеровской каторги есть ни что иное, как «лживые советские фальсификации». Ведь это непреложный закон логики: нет трупа, нет преступления. Нет могил, значит, имелся «воспитательно–трудовой лагерь»,
где всё было чинно–благопристойно, и если кто–то, к сожалению, умирал, то в незначительном числе, от случайных естественных причин.

И тогда я начал эти могилы искать. Сам. Один. Много недель подряд ездил, как на службу, прочёсывая по лесам окрестности мемориала. Надёжных источников практически не было. Сразу выяснилось, что план–схема, опубликованная в книге 1964 года, имеет намеренные искажения и неточности. Уже потом, когда я получил из Госархива РФ копию с оригинала этого плана, составленного осенью
1944 года сразу после освобождения, я с изумлением обнаружил несоответствия, сделанные злонамеренно, с неведомой мне целью…

В глухой чаще я обнаружил заросшие ямы, следы старых раскопов и эксгумаций. Наконец, мне удалось разыскать самое главное: остатки православной часовни на заброшенном гарнизонном кладбище. Сделать это оказалось совсем непросто. За минувшие десятилетия местность сильно изменилась. Некоторые прежние стёжки–дорожки скрылись лесом и совершенно исчезли, зато появились пути новые, не отмеченные на прежних схемах. Лишь старые руины помогли мне точно «привязать» это место к плану, но и к ним приходилось буквально продираться сквозь непролазные заросли. Окончательно всё стало ясно, когда ранней зимой выпал первый снег, и среди голых безлистых деревьев проступили отчётливые очертания разрушенного
строения, которые осматривал, пробираясь сквозь колючий злой кустарник. Так я нашёл Старое православное гарнизонное кладбище…

Руины православной часовни в лесу. Такими увидел я их зимой 2007 года…
Расположенное в окрестностях Саласпилсского мемориала, оно являлось местом последнего упокоения солдат Российской императорской армии, служивших в начале XX века в т. н. Петровском лагере, который находился
на месте нынешнего города Саласпилс. Уцелели остатки часовни, о которой исследователь Г.А.Цитович писал в 1913 году в книге «Храмы армии и флота» следующее:
«Лагерная кладбищенская церковь выстроена из резного камня; внутри и снаружи оштукатурена цементом. Над церковью высится деревянный купол с главою, увенчанною высоким золочёным восьмиконечным крестом. При входе в церковь устроен крытый деревянный притвор. Вмещает всего человек 50».

Часовня на Гарнизонном кладбище (рисунок начала XX века).
* * *

Если ехать из Риги по Даугавпилсскому шоссе, то, немного не доезжая до нынешнего поворота к Саласпилсскому мемориалу, можно заметить уходящую
в лес, зарастающую деревьями просеку. Именно здесь когда–то сворачивали с шоссе колонны узников, для многих из которых эта дорога становилась дорогой смерти. Горластые ретивые шуцманы гнали по ней тех, кому суждено было навсегда остаться в здешних холодных песках…

Дорога, по которой заключённых доставляли в Саласпилсский лагерь, вид со стороны шоссе Рига—Даугавпилс
При въезде в нынешний город Саласпилс, ближе к реке, ещё сохранилась пара бараков бывшего лагеря советских военнопленных Stalag 350/Z. В начале XX века это место называлось Кирхгольм.

До революции здесь располагался летний лагерь 29–й пехотной дивизии Императорской армии — Петровский лагерь. По просёлку, через перелесок,
маршировали солдаты на ближнее стрельбище, и в страшном сне не предвидев, что промозглой осенью 1941 года их сыны и внуки, отмеченные горькой судьбою военнопленного, изнемогая от нечеловеческой усталости, будут тащить
здесь доски и балки, из которых ими же будет строиться чудовищное порождение нацистского сумрака или, согласно официальному определению современной латвийской историографии, «воспитательно–трудовой лагерь Саласпилс». Тот просёлок и поныне хорошо заметен. Он облагорожен, заасфальтирован, вдоль него теперь красуются дома зажиточных местных обывателей.

Карта 1929 г., лагерь военнопленных находился там, где в предвоенные годы размещались части латвийской армии (Karaspēka nometne). Гражданский лагерь Саласпилс устроили на месте старого стрельбища (Šautuve). Саласпилсское гарнизонное кладбище выделено красным кольцом.
Старая же лесная дорога потихоньку зарастает. Пройдёт ещё пара десятилетий и, пожалуй, мало что напомнит о ней. Пересекая железнодорожные пути, ведёт она мимо забытого гарнизонного кладбища, заброшенного ещё до войны. В царское время здесь хоронили солдат и унтер–офицеров, погибших на службе. Болезни, трагические случайности уносили солдатские жизни и в мирное время.
Посреди кладбища на небольшой возвышенности стояла когда–то маленькая православная часовня. Её остатки видны и сегодня. В декабре 1944 года, вскоре после освобождения, Чрезвычайная судебно–медицинская государственная комиссия проводила здесь вскрытие мест захоронения.
При этом были обнаружены ужасные следы нацистских злодеяний:
«Глубина могил достигала от 1 ½ до 4 метров. Толщина слоя залегания трупов от 1 ½ до 2,2 метров. В отдельных местах имела место маскировка могил путём устройства малых насыпей как для одиночных могил, а также переноска могильных крестов со старыми надписями (как, например, чугунный крест с надписью: „рядовой второй роты учебно–унтер–офицерского батальона 15 Шлиссельбургского полка Никита САВЕЛЬЕВ“, памятник с надписью „ВЕЧНЫЙ ПОКОЙ“ — рядовой 116 Мало–Ярославского полка Павел Фёдорович ДЕЕВ, скончался 10.9.1895 г. из Ростова Ярославской губернии). При раскопках были обнаружены в подобных местах от 20 и более трупов. Кроме того, трупы были найдены в пространстве между могилами. Во вскрытых могилах ямах, как, например, в Саласпилсе, имело место расположение трупов правильными рядами в отдельных могилах от 6 до 12 трупов (детских) в ряд».

Под конец войны гитлеровцы стремились замести следы. Специальные команды смертников–землекопов извлекали из могил и сжигали тела погибших. Места массовых захоронений тщательно маскировали. Потом всех участников работ безжалостно ликвидировали… Нацистам было что скрывать. Согласно данным судебно–медицинской экспертизы, исследовавшей эксгумированные останки детских тел, установлено наличие мышьяка, которым отравляли детей.

«Комиссия, обследовав территорию старого гарнизонного кладбища у лагеря Саласпилс, установила, что часть кладбища площадью в 2 500 кв.метров сплошь покрыта земляными холмиками с промежутками между ними от 0,2 до 0,5 метра.
При раскопке только одной пятой части этой территории, в 54 могилах обнаружены 632 детских трупа в возрасте от 5 до 9 лет; в большинстве могил трупы расположены в два–три слоя.
На расстоянии 150 метров от кладбища, по направлению к железной дороге Рига—Огре, Комиссией обнаружена площадь размером в 25 × 27 кв. метров, грунт которой пропитан маслянистым веществом и перемешан с пеплом, содержащим часть несгоревших человеческих костей, в том числе множество костей детей 5—9–ти летнего возраста, зубы, суставные головки бёдерных, плечевых, рёбер и других костей.
На основании изложенного, материалов расследования, свидетельских показаний и данных эксгумации детских трупов из мест их захоронения установлено, что за 3 года существования лагеря Саласпилс там немецкими
детоубийцами мученической смертью загублено не менее 7 000 советских детей, частью сожжённых, а частью захороненных на старом гарнизонном кладбище у Саласпилса»
(Из «Акта об истреблении немецко–фашистскими захватчиками на территории ЛССР 35 000 советских детей», 5 мая 1945 г., г.Рига).

У всех без исключения трупов имелись налицо признаки голодания. В желудках маленьких мучеников обнаруживали сосновые почки и траву. Свидетели рассказывали, что малышей использовали в качестве подопытных лабораторных животных, ставя на них различные медицинские эксперименты.
Но не только детей хоронили здесь. При раскопках обнаруживали тела взрослых узников, расстрелянных в 1944 году, от 15 до 30 человек в каждой замаскированной могиле.

Старое гарнизонное кладбище было исследовано не полностью — лишь 1/5 его часть, и мы до сих пор не знаем, что таится на его остальной территории…

Согласно выводам Чрезвычайной государственной комиссии, в окрестностях гарнизонного кладбища покоятся останки тысяч жертв нацизма… Там лежат латыши, русские, белорусы, украинцы, евреи. Там могилы сынов и дочерей разных народов Европы.

Нацистский режим не делал отличий, перемалывая своих противников на равноправных условиях. И не только коммунистов и борцов за Советскую власть. Не только «евреи, дезертиры, прогульщики, цыгане и пр.», как было написано в книге «ИСТОРИЯ ЛАТВИИ. XX век» (Рига, 2005. С. 265), становились жертвами гитлеровцев. Например, свидетель Краулиньш Л.П. был, по его словам, очевидцем того, как вместе с группой латышских парней, бежавших из легиона СС, в Саласпилсе расстреляли 30 литовских офицеров, отказавшихся служить в немецкой армии.

Польский драматург Бруно Ясенский написал когда–то:
«Фашистская язва исчезнет с лица земли в тот день, когда будет разбит заговор равнодушных, когда тысячи людей перестанут оказывать поддержку палачам одним фактом своего нейтралитета».

Мы провели первый субботник на заброшенном кладбище осенью 2008 года. Организовать всё помог предприниматель Виктор Арбузов, активно поддержавший это начинание. Откровенно говоря, без его энергичной помощи,
деловой хватки и нужных связей всё могло бы и не состояться… Но слава Богу!

Сразу откликнулись десятки добровольных помощников. Более всего тогда требовались крепкие мужики с пилами и топорами. Всё там настолько заросло деревьями и кустарником, что было просто не подступиться. Очистили руины, подняли несколько старых поваленных надгробий, на одном из которых сохранилась надпись «Отъ жены и товарищей». К сожалению, православные кресты с именами усопших не сохранились, поскольку давно уже были отбиты…

При расчистке территории сняли добрых полметра грунта, образовавшегося из накопленного за много десятилетий перегноя от листвы и сучьев. Стены часовни надстроили, заново сложив их из разбросанных вокруг камней. Именно благодаря этой часовне место стало памятным зримым символом не только кладбища, но и братских могил заключённых. На старом плане 1944 года вокруг отмечено множество захоронений. Я видел ямы от эксгумаций и за железнодорожным переездом, ближе к Даугавпилсскому шоссе… Всё теперь отметить непосредственно на местности нет ни сил, ни возможности. Но кладбище на сегодня — это единственное задокументированное захоронение
в окрестностях Мемориала, где указаны конкретные места, с останками узников Саласпилса.

В ту пору я проводил съёмки документального фильма «Саласпилсский ШТАЛАГ» при участии двух последних очевидцев давней трагедии, бывших военнопленных, Михаила Зеленского и Константина Оверченко. Примерно через неделю после субботника мы с оператором Александром Вейнгартом приехали на свежерасчищенное гарнизонное кладбище, чтобы сделать там несколько кадров. Перед этим шли дожди, посвежевший лес был будто
умыт, стоял чудный солнечный осенний день. Я попросил Сашу сделать несколько кадров по его усмотрению, а сам начал обходить руины, выбирая нужный ракурс. И вдруг увидел на земле кости. Человеческие кости… Позвал оператора и попросил зафиксировать их, а сам палочкой принялся очищать от опавших листьев. Если вы будете смотреть наш фильм, то обратите внимание. Это совсем не постановочные кадры, мы снимали, не ведая ещё, что именно нашли…

Сразу стало ясно, что это не просто разрозненные кости, это ноги, далее — части тела, обрывки одежды, вещи… Мы нашли останки нескольких человек, перемешанные на паре метров пространства… Стало очевидно, что во время субботника сняли слой грунта, потом прошли дожди, и земля просела, в результате чего кости вышли наружу. Казалось, земля выталкивает их, кричит: «Смотрите, вот ОНИ! Защитите…» Как будто сами погибшие просят помнить о них…

Частично сохранилась обувь. Помню разношенную женскую туфлю с фрагментами стопы. Она уже была немолода, эта женщина, носившая её при жизни… Но сердце дрогнуло, когда я взял в руку изящную туфельку, ещё сохранявшую форму красивой девичьей ножки… Наша «Саласпилсская Золушка»… Уже не ребёнок, но ещё не взрослая женщина. Лоскуты вязаного чулка, тонкие косточки внутри… Эта девочка надела чулочек, застегнула туфельку. Больше она их уже не сняла никогда. Туфелька рассыпалась у меня в руках…

Мы вызвали полицию, составили акт о страшной находке. Позднее была проведена соответствующая судебно–медицинская экспертиза.

Весной следующего года работы на кладбище продолжились. Несколько выходных подряд добровольцы трудились самоотверженно, лес звенел от множества голосов. Тогда мы вывезли более двадцати больших строительных
контейнеров со всевозможным мусором, накопившимся за десятилетия.

В том месте, где осенью я наткнулся на останки погибших, продолжались скорбные находки. Очередные кости, вещи и, наконец, — семь черепов. У двух из них имелись отчётливо заметные пулевые отверстия на лицах. Это был
расстрел…

Мы похоронили их там же, под соснами, где пролежали они все эти долгие годы. Я раздобыл маленькие гробы, сам обил их красной материей, сам сложил туда останки и вещи.
Возник небольшой спор. Хотели пригласить священника, но некоторые из наших активистов засомневались, стоит ли. Ведь мы не знаем, кем были эти несчастные: евреи, латыши, русские… Какую веру они исповедовали, да и верили ли вообще? Я настоял пригласить именно православного батюшку. Человек я не религиозный, но глубоко верующий. Считаю, если Господу угодно было, что эти люди упокоились на православном кладбище, значит, похороним их по православному чину.

Перезахоронение останков узников Саласпилсского концлагеря, найденных во время роведения субботников по очистке территории старого Гарнизонного кладбища (май 2009 г.).
Впервые за долгие годы там звучали молитвы, курился ладан. Впервые после долгого перерыва эта земля принимала усопших, провожаемых согласно православному канону.

Но, как оказалось, далеко не всем это по нутру…
Весной 2012 года, накануне Дня Победы, агрессивные нелюди осквернили могилы на Старом гарнизонном кладбище. Православный крест с надписью «Светлая память мученикам Саласпилса» был выдернут из могильной насыпи и разломан на части. Его разбивали о старинное солдатское надгробие с такой неукротимой свирепостью, что камень треснул, и от него откололось
несколько кусков.

Погром на старом гарнизонном кладбище (май, 2012 г.)
Могила, где нами были перезахоронены останки погибших, топталась ногами, цветы вырваны, вазы и стеклянные подсвечники — разбиты. Повалили на землю могильный камень начала XX века, невдалеке бросили притащенную из мусорной кучи автомобильную покрышку.

Особо глумились над руинами православной часовни. Её стены пытались крушить, нанося удары крестом, установленным внутри. Некоторые камни были выбиты из стен, на самом кресте остались следы ударов и надломы. Растерзали, изломали траурные венки, возложенные представителями Российского и Белорусского посольств. Лента государственного флага России была изорвана и осквернена. Вдребезги разбили стеклянные сосуды для свечей и вазы.
Неистовая ярость во всех её проявлениях. Виновные разысканы не были…

Несколько лет назад был снят неплохой документально–публицистический фильм «РенеSSанс». Рекомендую, его легко найти в интернете. Там бывшие малолетние узники Саласпилсского лагеря делятся своими страшными воспоминаниями, а на соседних с ними кадрах былой носитель эсэсовских рун с гордостью рассказывает о своём пребывании в рядах гитлеровской армии. Посмотрите этот поучительный фильм, чтобы понять, каких чудовищ рождает сон нашего разума.

Уже на первом субботнике проявили себя те, кто потом взял это место под своё попечение: Виктор Арбузов, Вячеслав Рукис, Влад Богов и другие. Именно они помогали мне в дальнейших исследованиях.

В ходе поисковых работ мы старательно обошли весь внешний периметр границ бывшего лагеря. Нашли следы столбов, вышек охраны. Обнаружили мотки ржавой колючей проволоки. Страшная лагерная проволока… Тесное расположение колючек не позволяет безнаказанно обхватить её рукой — даже детская ладонь неминуемо будет распорота…

Колючая проволока Саласпилсского лагеря, обнаруженная при поисково–исследовательских работах осенью 2009 года
Влад Богов увлёкся исследованиями и, по сути, именно он стал со временем основным специалистом по истории Саласпилса, чему лично я был крайне рад, поскольку изначально не считал эту тему «своей». Влад совершил настоящее научное открытие. Старое гарнизонное кладбище вдохновило его заняться серьёзными поисками в архивах, и он сделал то, до чего у меня откровенно не доходили руки, просто не было сил… Он разыскал и запустил в научный оборот целый пласт важнейшей информации по истории Саласпилсского лагеря и прежде всего множество редких фотографий, многие из которых никогда и нигде не публиковались прежде… Именно его старания вывели эту тему на новый, совершенно особый уровень научного исследования.

Влад Богов, за истекшие годы получив соответствующее образование и став профессиональным историком, издал две содержательные книги по саласпилсской тематике.

Конечно, мне было бы приятно, если б он хотя бы вскользь упомянул там и о моей скромной роли в деле сохранения памяти о Саласпилсе, однако Влад не посчитал нужным это сделать… Впрочем, ведь не ради личной славы затевал
я когда–то всё это!

Александр Ржавин сумел разыскать в архивах имена многих военнослужащих Императорской армии, а также членов их семей, нашедших последнее упокоение на Старом гарнизонном кладбище. Поистине уникальные данные,
включающие даже причины их смерти…

В поисках достоверной информации я встречался с бывшими узниками, успел лично пообщаться с легендарным партизанским командиром, Героем Советского Союза Вилисом Самсонсом. Много беседовал с Владимиром
Константиновичем Известным, бывшим разведчиком Первой Латвийской партизанской бригады, ставшим после войны офицером госбезопасности. Именно он занимался расследованием дел нацистских преступников, служивших в Саласпилсском лагере.
Держал я в руках подлинники линогравюр художника Карлиса Буша, находившегося в лагерном заключении. Его пронзительные работы являются настоящим обвинительным актом преступлениям нацизма на Латвийской земле.

С момента первого субботника на гарнизонном кладбище минуло уже полтора десятка лет. Тысячи людей посетили это святое место. Однако по–прежнему нуждается оно в нашей заботе и кропотливом уходе. Постоянно необходимо чистить, убирать, подстригать буйно растущую траву, вывозить мусор.
Уже сложилась действующая группа неравнодушных людей, добровольно взявших это место под свою неформальную ответственность. Перечислю лишь некоторых: Виктор Арбузов, Николай Бадалян, Олег Сысолятин, Сергей Муливанов, а также многие, многие другие. Честь им и низкий поклон…

Немало событий случилось за эти годы, и хороших, и дурных. Но обязательно хочу отметить следующее удивительное обстоятельство: всякий раз, как мы собираемся для работы на гарнизонном кладбище, неизменно нам сопутствует добрая погода.

Очередной субботник. Забота и внимание…
Может быть сумрачно с утра, может хлынуть дождь, и даже со снегом уже после того, как мы закончили уборку. Но именно ПОСЛЕ!
Пара часов благоприятной погоды во время субботника — это правило неизменно наличествует всегда. В самом худшем случае нас могла немного беспокоить лёгкая, почти незаметная морось, которая не мешала, да и это случалось крайне редко.

Стало доброй традицией по окончании работ собираться всем вместе, чтобы сказать пару приличествующих слов, почтить память погибших минутой молчания. И я помню, как однажды царил беспросветно серый день. Над головой нависли тяжёлые мрачные облака, но мы исполнили свой долг и, заканчивая субботник, традиционно сошлись у руин часовни… И вдруг, сумрак над головой рассеялся, тучи раскрылись, и сверкнуло яркое солнце! Столб света
опустился прямо на нашу группу… Это было незабываемое зрелище. Вокруг застыл серый угрюмый лес, посреди которого стояли мы, благословлённые этим сиянием с небес…

Те, кто видел, кто присутствовал, не дадут слукавить. Это был явный знак Свыше, что дело, которым мы занимаемся, есть дело благое и правильное, а значит верен тот Путь, по которому мы идём.

Свет и Любовь!

Продолжение следует