https://dzen.ru/a/ZqoYKfWL1gM0e2AI
Историк Игорь Гусев рассказывает…
Гражданская война в России #2. Пожар разгорается...
1 августа 2024
Революционные солдаты воюющей армии массово и самовольно хлынули с фронта домой...
В январе 1918 года голландский военный корреспондент Лодевейк Грондейс ехал в поезде, следуя в южном направлении. Всю войну состоял в русской армии на Восточном фронте и неплохо говорил по-русски. Вот, что он вспоминает:
«Наступила ночь, а разговоры продолжались. Разговаривая солдаты возбуждались. Им всем хотелось грабить помещиков и уничтожать контрреволюционеров. В удушающей духоте мне наконец удалось задремать, сидя на своём чемодане, но громкие голоса вскоре меня разбудили. Вокруг зажжённой свечки сгрудилось несколько человек: двое кричали с искажёнными лицами, добродушные крестьяне смотрели на них посмеиваясь.
-- Мы забрали и поделили зерно, -- кричал один, - срубили и продали деревья, выгнали помещика, всё в доме поломали, шкафы столы, картины -- всё!
Громкий хохот. Однако кто-то возразил:
-- Ну и глупо! Буржуев убивать надо, а ломать-то все зачем? Забирать надо и пользоваться.
Разговор перешёл на армию Корнилова.
-- Пленных у нас не было. Брали офицера и расстреливали.
-- Убивать их мало! Их надо в воду бросать! Живыми! В кипяток!
-- Шкуру сдирать! Всю спину шомполами!
Разговор показался мне любопытным, и я позволил себе вмешаться.
-- Мне рассказывали, что на австро-германском фронте солдаты продали неприятелю лошадей и пушки. Правда это? А сколько немцы заплатили за пушки и лошадей можете вы мне сказать?
-- Вот у него спросите. Он должен знать, он командир полка.
Я взглянул на того, кого мне указали: солдата лет тридцати.
-- И что ж, господин полковник, -- спросил я под смех собравшихся, -- много лошадей вы продали неприятелю?
-- Сколько смогли. А что делать? Я хотел сначала румынам продавать, но они мало давали. Немцы мне дали по сто рублей за лошадь.
Сразу же поднялся крик.
-- Сто рублей! Как же нас-то обобрали!
Обобрали и ещё как! Они своих лошадей продавали за 8, 5, 3 рубля. Великолепных офицерских лошадей за 20 рублей... А лошадей туркестанского сапёрного батальона дешевле.
-- А как пушки шли, господин полковник? -
-- Поначалу нашлись хитрецы, которые сумели продать свои пушки по 15 тысяч за батарею из шести трёхдюймовых пушек и за 30 тысяч за тяжёлую батарею. Но такой базар быстро кончился. В нашей дивизии немцы платили по тысяче рублей за пушку.
-- Думаю, вы много ещё чего продавали неприятелю?
-- Да всё подряд, что было в обозах -- мыло, муку...
-- В общем, полная ликвидация. А если бы мне захотелось знамя вашего полка, вы бы мне его продали?
-- Почему нет? Триста рублей, если желаете. Это возьмёте, мы другое сделаем.
-- Триста? Дороговато за ваше знамя. Не стоит оно трёхсот рублей.
Чуть позже "полковник" мне сказал, что он вернулся с фронта, что он простой солдат! -- с 27 тысячами рублей в кармане. И прогулял их за две недели с "женщинами". Таких солдат, как эти новорежимные, не бывало ещё на свете, они уникальны во всей мировой истории!»
Пожар Гражданской войны
Две морали, две политики, две «руки» — дающая и отъемлющая. И двойной след, оставленный в памяти русских людей: горечь при мысли о пропавших, неповторимых возможностях и благодарность сердечная тем, кто искренне нам помогал.
А.И.Деникин
«Мы Россией не торгуем», — знаменитые слова генерала Деникина. Многие деятели белого движения понимали борьбу с большевизмом как свой долг, считали союзников достойными, порядочными людьми и наделяли их качествами, которых у господ из Лондона и Парижа не было и в помине.
«За Великую, Единую и Неделимую Россию» — поднимали тосты белые идеалисты. И не думали о том, что уже более ста лет цели британской, а за ней и французской политики были совсем другие: «За Слабую, Раздробленную
и Разделённую Россию»!
Для прояснения ситуации обратимся к первоисточникам: «В продолжение трёх лет на территории России были армии английская, французская, японская. Нет сомнения, что самого ничтожного напряжения сил этих трёх держав
было бы вполне достаточно, чтобы в несколько месяцев, если не несколько недель, одержать победу над нами». Это формулировка Ленина. Спорить с Ильичом сложно — он прав на все сто процентов. В несколько недель можно было при желании большевистскую революцию задушить. Но тогда на карте мира вновь появилась бы Россия! И не было бы Гражданской войны.
Первыми удостоились чести принять британских солдат северные порты. Мурманский порт и Мурманская железная дорога были построены в 1916 году для поставок военного снаряжения и материалов из Британии и Франции. К моменту выхода России из войны с Германией в Мурманске и Архангельске скопились миллионы тонн военных грузов. Наличие этой военной амуниции давало союзникам прекрасный повод для вмешательства.
Фото - Главнокомандующий Добровольческой армией генерал А.И.Деникин со Знаком отличия Первого Кубанского похода. 1918 г.
Тотальная Гражданская война ещё не разгорелась. Сопротивление казаков Войска Донского и порыв первых белых добровольцев вскоре должны были угаснуть. Против всей России устоять они не могли. Недовольство большевистской властью проявлялось, но оно в основном ещё не выливалось в открытую вооружённую борьбу. Роль искры в бочке с порохом сыграли братья–славяне: чехи и словаки.
Ныне они граждане двух различных государств, а тогда были подданными
одной Австро–Венгерской империи. Во время мировой войны славяне испытывали симпатии к России и массово сдавались в плен. Однажды на сторону русских организованно перешли сразу более двух тысяч солдат и офицеров 28–го Пражского полка с оружием и амуницией. Из чехословацких военнопленных сформировали целый добровольческий корпус, который должен был сражаться на стороне русской армии.
После Октября руководство этого корпуса ходатайствует перед французским правительством и президентом Пуанкаре о признании всех чехословацких воинских формирований частью французской армии. Согласие получено, и с декабря 1917 года чехословацкий корпус в России был формально подчинён французскому командованию. Две великолепно подготовленные дивизии, вооружённые и оснащённые за счёт русской казны, отныне считаются составной частью французской армии.
Было объявлено, что отправятся чехословаки на Западный фронт, но не через Мурманск, как планировалось изначально, а наиболее дальней дорогой — через Владивосток. Их эшелоны растянулись от Волги по Уралу и всей Сибири. В марте 1918 года французский консул передал в казну чехословацких дивизий в общей сложности 8 млн. рублей. Имелись и другие платежи.
В газете «Прукопник Свободы» приводится общая цифра полученных активов: 11 млн. 118 тыс. рублей. Англичане предоставили 80 тыс. фунтов.
Мятеж начался в Челябинске — несколько офицеров корпуса были арестованы местными чекистами «за связь с контрреволюционными элементами». В ответ чехи захватили вокзал и потребовали освобождения своих земляков. 25 мая 1918 года за подписью Троцкого был издан приказ о разоружении чехословацких частей, которые должны были сдать оружие, но было уже поздно. Дисциплинированные и прекрасно организованные солдаты 40–тысячного чехословацкого корпуса быстро захватывают огромную территорию. Вокруг них группируются антибольшевистские силы. Таким образом, масштабная война на взаимное истребление в России началась именно с чехословацкого мятежа.
Фото - Чехословацкие части в Сибири
В условиях всё сильнее разгоравшейся Гражданской войны силы белых оказались в роли повстанцев, выступающих против центральной ленинской власти, находившейся в Москве. В такой ситуации крайне важным для борцов с большевизмом являлась легитимизация их действий. Необходимо было продемонстрировать, что именно они являются единственной законной властью в России, а захватившие страну большевики — узурпаторы и преступники. Официальное международное признание какого–либо белого правительства (Колчака, Деникина, Врангеля) придавало бы ему такой законный статус. Но до самого конца Гражданской войны «союзники» так и не признали официально ни одного Белого режима. Красных они тоже не признавали, и это давало Лондону и Парижу полную свободу маневра.
Фото - Чехословацкие легионеры на бронепоезде, 1918 г.
«Всякая попытка интервенции в России без согласия советского правительства превратилась бы в движение для свержения советского правительства ради реставрации царизма, — говорил президент США Вильсон, — Никто из нас не имел ни малейшего желания реставрировать в России царизм». Глава британского правительства Ллойд Джордж тоже был откровенен: «Целесообразность содействия адмиралу Колчаку и генералу Деникину является тем более вопросом спорным, что они борются за единую Россию. Не мне указывать, соответствует ли этот лозунг политике Великобритании. Один из наших великих людей, лорд Биконсфилд, видел в огромной, могучей и великой России, катящейся подобно глетчеру по направлению к Персии, Афганистану и Индии, самую грозную опасность
для Британской империи».
Белые руководители надеялись и ждали, что лидеры западного мира признают их законным правительством России. Официальное признание влекло за собой много последствий:
— белые получали возможность использовать финансовые средства,
принадлежавшие царскому и Временному правительствам, оставшиеся на Западе;
— посольства на захваченной большевиками территории должны были быть закрыты;
— контакты «заместителей» послов с Лениным и Троцким более не могли вестись официально;
— население России получало ясный и понятный сигнал, кому благоволят державы–победительницы.
Но до этого дело так и не дошло. Вокруг России складывался «санитарный» кордон. Создавались Финляндия, Польша, Латвия, Литва, Эстония, Украина. От России откалывались Азербайджан, Грузия, Армения, Средняя Азия.
С Россией вообще можно больше не считаться.
Граф П.А.Игнатьев, фактический глава российской внешней разведки, рассказывает о ликвидации русской военной миссии в Париже: «Я и Л. были представлены к ордену Почётного легиона, и эта высокая награда была нам предоставлена. Руководитель французской миссии поздравил нас и должен был вручить орденские знаки. Дело было решённое. Однако ни Л., ни я так ничего и не получили. Причина? До сих пор не знаю. Разве русская революция как–то уменьшила наши вчерашние заслуги? Или симпатии отдельных французских руководителей сразу перешли — сознательно или нет — к русским коммунистам?»
Конечно, невручение заслуженного ордена — это досадная мелочь, но именно из таких мелочей и складывается общая картина отношения «союзников» к России и к русским. После Октябрьской революции французы конфисковали на своей территории ВСЮ русскую недвижимость. Пока нет законного, то есть признанного Западом правительства, это имущество ничьё. Им можно свободно распоряжаться (как и значительной частью русских финансовых активов за рубежом). Вот и ещё один довод за «непризнание» белого движения.
С военной помощью дело обстояло ещё хуже. В начале июня 1918 года
Троцкий сказал одному из работников германской дипломатической миссии: «Мы уже фактически покойники; теперь дело за гробовщиком». Для «похорон» Ленина и его команды белогвардейцам требовались союзные войска. Совсем немного, хотя бы две–три дивизии.
Фото - Художник Б.Зворыкин. Плакат, 1919 г.
Белым генералам ясно, что победить большевиков можно только путём быстрой организации армии. Времени у них немного — спешно идёт создание Красной Армии. Скоро партизанствующие красные отряды превратятся в дисциплинированную воинскую силу. Но пока её нет, марш на Москву обещает быть лёгким. Если Антанта поддержит белое движение,
если даст хоть немного вооружения — большевики долго не продержатся.
Но реальной помощи Краснов и Деникин так и не дождутся.
Фото - «За единую Россию!». Белогвардейский плакат. 1919 г.
Почти на девять месяцев, самых сложных первых месяцев, союзники оставили белое движение наедине со своей судьбой.
В тот момент, когда у Ленина и Троцкого ещё не было реальной боевой силы, «союзники» не дали белым ни войск, ни вооружения, ни денег. Генерал Деникин об этом говорит так: «Главным источником снабжения до февраля 1919 года были захватываемые нами большевистские запасы». Ему вторитбарон Врангель: «Снабжение армии было чисто случайное, главным образом за счёт противника».
Между тем, у плохо организованных (пока) советских войск всего в избытке.
«Отличное вооружение, богатая техника, включительно до броневых автомобилей и поездов, большие запасы огнестрельных припасов и, наконец, владение железными дорогами — сильно облегчали красным условия борьбы», — пишет казачий полковник Поляков.
Когда летом 1919 года в Черноморские порты начали прибывать пароходы с английскими самолётами, то оказалось, что это крайне изношенные машины из расформированных в связи с окончанием Мировой войны дивизионов. Кроме того, две трети всех поставок составляли самолёты RAF R.E.8 («Ариэйт») — предельно капризный, неустойчивый в управлении и склонный к самовозгоранию экземпляр. Даже опытные британские пилоты нередко отказывались летать на нём, справедливо опасаясь за свою жизнь. Русским авиаторам выбирать не приходилось. Во время первых же учебных полётов разбилось сразу несколько «Ариэйтов», погибло семь лётчиков…
Чтобы лучше понять ситуацию в начале Гражданской войны, надо представить, что у красных было вооружение всей многомиллионной царской армии, а у белых только то, что они захватывали у противника. «Недостаток патронов принимал иногда катастрофические размеры, — пишет А.И.Деникин. — Обмундирование — одни обноски… Санитарное снабжение можно считать несуществующим. Нет медикаментов, нет перевязочных средств, нет белья. Имеются только врачи, которые бессильны бороться с болезнями». Вот такая Белая армия: вшивая, босая и без патронов! Только к тому времени, как сформировалась и выросла сильная Красная Армия — белым от Антанты пошли поставки вооружений и амуниции.
Но, может быть, англичане и французы обеспечили белым вместо оружия финансовую поддержку? «От союзников, вопреки установившемуся мнению, мы не получили ни копейки», — развенчивает миф генерал Деникин.
Для воссоздания сильной «единой и неделимой» России союзники денег не дают. Это на развал России, на мятежи и восстания денег не жалко.
Тратил миллионы Сидней Рейли в Москве на свои заговоры, давали французы 11 млн. 118 тыс. рублей чехословакам. В своей книге «Вооружённые силы Юга России» рисует Деникин грустную картину. Кроме пайка получал солдат Добровольческой армии денежное довольствие в 1918 году — 30 рублей в месяц, офицеры от прапорщика до главнокомандующего от 270 до 1 000 рублей. Прожиточный минимум для одного рабочего в то время составлял 660–780 рублей! Но ведь у офицеров и солдат имелись семьи, жёны и дети. Их ждало жалкое, голодное существование.
Когда во второй половине сентября 1919 года союзники быстро эвакуируются с русского Севера, перед уходом из Мурманска и Архангельска, вместо того чтобы передать запасы и снаряды русским белогвардейцам, они топили всё оставляемое ими снаряжение. «Производилось это среди бела дня, на глазах многочисленных зрителей, оставляя похоронное впечатление», — пишет очевидец. После ухода англичан снабжение велось в буквальном смысле слова со дна моря…
Так в чём же заключалась помощь западных демократий белогвардейцам? Они не помогали. Они занимались коммерцией. Мировая война закончилась. У союзников осталась масса амуниции и разных военных мелочей, полезных только во время боевых действий. Деникин просил передать это ненужное имущество ему. Ответ отрицательный: «Французы не пожелали предоставить нам огромные запасы, свои и американские, оставшиеся после войны и составлявшие стеснительный хлам, не окупавший расходов на его хранение и подлежавший спешной ликвидации».
Денег не давали, оружия бесплатно не присылали. «Мы ли были недостаточно логичны, французы ли слишком инертны, но экономические отношения с Францией также не налаживались… Это была уже не помощь, а просто товарообмен и торговля», — вспоминал позднее генерал Деникин.
Вся «союзная помощь», это не помощь в обычном человеческом смысле, а КУПЛЯ–ПРОДАЖА. Все союзные поставки приобретались за деньги или менялись на сырьё. Денежные активы тоже у белой армии появились,
когда летом 1918–го в Казани белогвардейцы перехватили половину золотого запаса страны.
Потом золото отправили к адмиралу Колчаку — сотни тонн золота, платины, серебра, драгоценностей на фантастическую сумму в 1 миллиард 300 миллионов золотых рублей (в ценах 1914 г.). Но даже за эти деньги купить у союзников что–то было крайне сложно.
Торговля шла не обоюдовыгодная. Одна сторона всегда обманывала другую.
Речь не о завышенных ценах и некачественном товаре. Мы говорим о системе,
о прямом предательстве, когда одна сторона своими заранее спланированными
действиями наносит ущерб другой. Вот лишь один пример. После присылки одного–двух транспортов французское правительство ультимативно заявило,рассказывает генерал Деникин, что «вынуждено остановить отправку боевых
припасов», если мы «не примем обязательство — поставить на соответствующую сумму пшеницу». Это в разгар боевых действий! Так говорило с русскими союзное французское правительство. Деникин далее пишет о Франции: «В итоге мы не получили от неё реальной помощи: ни твёрдой дипломатической поддержкой… ни кредитом, ни снабжением».
Чтобы понять причины поражения белогвардейцев, надо просто почитать их документы, ознакомиться с лозунгами, с которыми белые шли в бой. Что же предлагалось русским людям взамен большевизма? Вот первое политическое обращение Добровольческой армии, вышедшее из–под пера генерала Деникина: «Полный развал армии, анархия и одичание в стране, предательство народных комиссаров, разоривших страну дотла и отдавших её на растерзание врагам, привело Россию на край гибели.
Добровольческая армия поставила себе целью спасение России путём создания сильной, патриотической и дисциплинированной армии и беспощадной борьбы с большевизмом, опираясь на все государственно мыслящие круги населения. Будущих форм государственного строя руководители армии (генералы Корнилов, Алексеев) не предрешали, ставя их в зависимость от воли
Всероссийского Учредительного собрания, созванного по водворении в стране правового порядка».
Давайте бороться с большевиками, рисковать жизнью. За какие идеалы и цели? Непонятно. Но, вот в Омске установлена военная диктатура адмирала Колчака, объявившего себя Верховным правителем России. Сразу после взятия власти, в ноябре 1918 года, он издаёт манифест:
«Всероссийское Временное правительство распалось. Совет министров принял всю полноту власти и передал её мне, Александру Колчаку.
Приняв крест этой власти в исключительно трудных условиях гражданской войны и полного расстройства государственной жизни, объявляю, что я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашаемые по всему свету».
Фото - Адмирал А.В.Колчак
Снова — идите умирать за «великие идеи свободы, провозглашаемые
по всему свету», «дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ
правления, который он пожелает». Кто–то кое–где у нас порой — эта строка из старой советской песни лучше всего характеризует программные документы всех белых руководителей.
«Социалистическое Отечество в опасности!» — говорят большевики,собирая рабочих на борьбу с Деникиным, Колчаком и Юденичем. «За великие идеи свободы!» — отвечает им Колчак. О чём это он? Когда русские люди чувствовали всей грудью этот воздух свободы, за который теперь надо умирать? В Феврале, когда на улицах Питера лежали офицеры с проломленными черепами? Во время правления Керéнского, когда хаос и анархия захлестнули страну? «Если бы белые армии выдвинули идею мужицкого царя, мы бы не продержались и недели», — скажет позднее Троцкий. В этом весь смысл Антанты — обусловить свою помощь отсутствием монархических лозунгов и реально никакой помощи не предоставлять.
Время шло, а лозунги белых оставались такими же невнятными. Листаем интервью Колчака корреспонденту английской газеты, опубликованное
в газете «Вестник Северо–Западной армии», № 17, 12 июля 1919 года. Выступает адмирал Колчак не только перед своими солдатами, а ещё и перед либеральной общественностью Запада: «Первою мыслью моею, в час окончательного поражения большевиков, будет назначить день для выборов в Учредительное собрание …Россия в настоящее время и в будущем может быть только демократическим государством…»
Снова — Учредительное собрание. Вперёд, воевать за эту химеру, что существовала в реальной действительности всего один день! Про которую никто толком не знает, что же это такое. Во многих мемуарах белогвардейцев сквозит недоумение: на простые вопросы крестьян, за что они воюют и что несёт белая власть простому человеку, образованные офицеры дать ответ затрудняются. Все белые против большевиков. Это ясно. А вот ЗА ЧТО они, не знал никто…
Почему же Колчак снова и снова выдвигал столь расплывчатые лозунги? Надеялся с помощью абстракций победить вполне конкретные «землю крестьянам» и «фабрики рабочим» большевиков? Думал, что, узнав о признании внешнего российского долга, пойдут офицеры в бой смелее и бесстрашнее?
Красноармейцы пели: «Белая армия, „чёрный барон“ снова готовят нам царский трон». Но ни одна белая армия не ставила своей официальной целью восстановление монархии в России. Залогом скудного сотрудничества западных демократий с белым движением являлось лишь полное отрицание ими «монархической реакционности».
Любопытно, что полноценную военную поддержку и помощь оружием белым оказывала Германия — вчерашний противник в войне! Полковник Дроздовский, один из наиболее ярких деятелей белого движения, в начале
1918 года, в самый разгар мирных переговоров большевиков с Германией,
сформировал отряд и направился к генералу Корнилову на Дон. Идти приходилось параллельно с немецкими войсками, а иногда прямо по занятой ими территории: «Странные отношения у нас с немцами: точно признанные союзники, содействие, строгая корректность, в столкновениях с украинцами — всегда на нашей стороне, безусловное уважение… — пишет в своём дневнике Дроздовский. — Мы платим строгой корректностью. Один немец говорил: „Мы всячески содействуем русским офицерам, сочувствуем им, а от нас сторонятся, чуждаются“».
Немцы поддерживают антибольшевистскую Грузию и Украину. Начинают налаживать отношения с восставшими казаками Краснова. Это от «союзников» не получит атаман ни одной винтовки, ни одного патрона. Германия ведёт себя по–другому.
Фото - Генерал П.Н.Краснов
Большевики наступают на казачьи станицы. Атаман Краснов решается на беспрецедентный шаг: сразу после своего избрания, 5 мая 1918 года, он пишет письмо… кайзеру Вильгельму! Атаман решается вступить в контакт с главой враждебной державы! Брестский мир между Германией и Советской Россией
уже давно подписан, немцы отправляют с оккупированной ими части бывшей Российской империи железнодорожные эшелоны с продуктами в далёкий фатерлянд. Русский генерал пишет тому, кто вроде бы дал денег на русскую революцию и якобы всеми силами поддерживает «выгодную» для Германии Советскую власть. Результат не заставил себя ждать — уже через три дня, 8–го мая вечером, к атаману явилась германская делегация. Немцы заявили, что они
никаких завоевательных целей не преследуют и заинтересованы в том, чтобы на Дону как можно скорее восстановился полный порядок. Сам Краснов в одном из своих выступлений перед казаками сказал прямо: «Вчерашний внешний враг, австро–германцы, вошли в пределы Войска для борьбы в союзе с нами с бандами красноармейцев и водворения на Дону полного порядка.
Зная строгую дисциплину германской армии, я уверен, что нам удастся сохранить хорошие отношения до тех пор, пока германцам придётся оставаться у нас для охраны порядка и пока мы не создадим своей армии, которая сможет сама охранить личную безопасность и неприкосновенность
каждого гражданина без помощи иностранных частей».
5–го июня 1918 года германские власти заявили об официальном признании атамана как государственной власти. Обратите внимание: «союзники» вплоть до 1920 года, то есть почти три года не признавали ни одно белое правительство. Германия сделала это за месяц.
Немцы не грабили казаков. «Для начала разобрались с курсом валют.
За германскую марку давали 75 „донских“ копеек», — пишет атаман Краснов. В освобождённом от большевиков Ростове была образована смешанная Доно–Германская экспортная комиссия, регулировавшая торговые вопросы. Дон начал получать сахар с Украины, а затем должен был начать получать и другие дефицитные товары.
Глава донских казаков сумел договориться с Германией. Оружие и боеприпасы закупались также у немцев. На оккупированной ими Украине имелись неисчерпаемые запасы русского вооружения. Его немцы и продавали, а точнее, меняли по установленной таксе: одна винтовка с 30 патронами — один пуд пшеницы или ржи. Стрелковым оружием предложение не ограничивалось: Краснов заключил договор на поставку аэропланов, орудий, снарядов. За первые полтора месяца немцы передали Дону, кубанцам и Добровольческой армии 11 651 трёхлинейную винтовку, 46 орудий, 88 пулемётов, 109 104 артиллерийских снаряда и 11 594 721 ружейный патрон. Были доставлены даже тяжёлые орудия, в посылке которых ранее германцы отказывали. Казачьи арсеналы пополнялись и в дальнейшем.
Нет ни одного упоминания о совместных боевых действиях немцев и их «агентов» большевиков против белогвардейцев. Зато достоверно установлено, что в боях под городом Батайском красноармейцев совместно били германские войска, донские казаки и батальон Добровольческой армии. Воевали они с красными и самостоятельно. Краснов пишет: «Немцы со значительными потерями для себя отразили безумную попытку большевиков высадиться на Таганрогской косе и занять Таганрог. Немцы не особенно охотно вступали в бои с большевиками, но тогда, когда боевая обстановка этого требовала, они действовали вполне решительно, и донцы могли быть совершенно спокойны за ту полосу, которая была занята немецкими войсками. Вся западная граница с Украиной от Кантемировки до Азовского моря, длиною более 500 вёрст, была совершенно безопасна, и донское правительство не держало здесь ни одного солдата».
Было подписано соглашение, что в случае совместного участия германских и донских войск в боях с Красной Армией половина трофеев передавалась донскому войску безвозмездно, выработаны были и совместные планы действий. Германские власти продавали казакам вооружение, вместе с ними участвовали в боях. Немецкие часовые охраняли тылы донской армии, и казаки знали, что немцы их не предадут и не допустят удара в спину. Германские гарнизоны были поставлены в зависимость от атамана Краснова и оставались лишь там, где он считал их присутствие необходимым. Где же были в это время французы, англичане, американцы? Краснов пишет: «Большевики знали, конечно, о событиях на западе и повели сейчас же широкую пропаганду о том, что союзники никогда не будут помогать ни Деникину, ни донскому атаману, потому что демократия Западной Европы с большевиками заодно и не допустит, чтобы её солдаты пошли против большевиков».
Немцы помогали казакам. Исключительно потому, что казаки этому не препятствовали и не выказывали им враждебности. Помощь наверняка была бы оказана и Добровольческой армии. Если бы… не отказ от неё самого генерала Деникина. Казачий полковник Поляков, боровшийся в рядах Донского Войска, оценивает упущенные возможности так: «Как тогда, так и теперь у меня нет сомнения, что возьми руководители Добровольческой армии иной курс в отношении немцев, нам бы совместными усилиями при помощи германцев быстро удалось использовать богатейшие запасы Украины и Румынского фронта, в короткий срок создать настоящие армии, каковые, двинутые в глубь России, легко бы справились с большевиками, не имевшими тогда, как известно, никакой организованной надёжной силы».
Но руководители антибольшевистских сил, определявшие политику белых, хранили верность союзникам и терпеливо ждали от них помощи. Украдкой брали снаряды и патроны у казаков Краснова, делая вид, что не знают, откуда они появились.
Потом наступил ноябрь 1918 года — и кайзеровской Германии не стало. Начиная с этого периода поддержку и оружие можно было получить только от Антанты. Вот здесь союзники и показали своё истинное лицо.
На первом этапе Гражданской войны помощи белым от Антанты не было совсем. Те разрозненные красногвардейские отряды, с которыми начинали бороться казаки Краснова, были бы сметены, появись перед ними дисциплинированные и хорошо вооружённые белые части. Будь с ними ещё парочка британских или французских дивизий — задача уничтожения Советской власти была бы вопросом лишь времени. Гражданская война закончилась бы, едва начавшись. Но не давали союзники белым ничего. Даже за деньги. Войск не присылали, а незначительные десанты британцев и французов стояли в портах высадки, не двигаясь вглубь русской территории.
Продолжение следует
